|
А уж после войны западные психоаналитики подсказали госу¬дарственным мужам, как можно эффективно использовать "тоску о прошлом". Что там говорить — появился стиль "ретро". Телевизи¬онные ленты воскрешали обстановку исторического благоденствия. О прошлом, о традициях напоминали детали, ушедшие аксессуа¬ры. Политики подсказывали, какие настроения надо восстановить, романтизировать. Мастера культуры угадывали социальный заказ... Поставим вопрос: разве человек не в состоянии трезво, взвешен¬но оценить то, что было? Сомнительно. Ведь оно одновременно жи¬вет как бы в двух измерениях. Рассудок диктует одно, чувства — иное, сознание ведет по одному маршруту, а подсознание — по дру¬гому. Человек — единственное в мире существо, которое может жить в ситуации абсурда. То, что он думает и чувствует, так и не склады¬вается в окончательную, проясненную картину. Празднуя юбилей Москвы, мы хотели отметить историческую дату. Но в партитуре праздника зазвучали разные нотки. Опера "Иван Сусанин" превратилась в некое площадное зрелище. Храмо¬вые события — в проповедь православия и народности. Ауж комму¬нистическое ретро сочилось изо всех пор... Идеологический покров оказался стойким и устремленным. Невольно рождалось предостережение: "Эй, вы там, наверху, ос¬торожнее с ретро"... § 7. Вытеснение Бессознательное способно идеализировать прошлое. Но оно мо¬жет оценивать события как сугубо негативные, драматические, тя¬гостные. В жизни каждого человека — немало печальных страниц. Случаются драмы и трагедии. Если бы все наши катастрофы гнез- дились в актуальном сознании, наша психика не выдержала бы. Слава Богу, эволюция снабдила нас надежным механизмом. Он на¬зывается вытеснение. Вытеснение — это защитный механизм психики, который по¬могает удалять из сознания все, что кажется ему неприемлемым. Наши влечения, импульсы, переживания, которые доставляют нам неприятности, вытесняются в бессознательное. Мы решительно их "забываем", т. е. боремся с тем, чтобы они не проникли в сознание, не напомнили нам о пережитой боли, не вызвали бы ощущение сты¬да или страдания. Одна из моих пациенток на приеме рассказывает, что в юности она была изнасилована. Разговор происходит на одиннадцатой сес¬сии, и я, естественно, спрашиваю ее, почему об этом, столь значи¬тельном для диагностики событии она говорит только на последней нстрече. "Я только вчера вспомнила", — простодушно отвечает она. И здесь нет ни лукавства, ни жизненной изощренности, ни притвор¬ства. Драму вспомнить нелегко. Она "завалена" новыми впечатле¬ниями бытия. О ней лучше и не помнить. — 47 —
|