Лекции по аналитической психологии

Барьер, возводимый эго-сознанием взрослого человека для защиты от мира коллективных образов столь высок, что преодолеть его можно только с огромными трудностями. Этим же можно объяснить и странную психологию художни­ка. Выйдя из мира своего эго-сознания и при его содейст­вии, он обретает способность проникать в мир мифов и ма­гии. Подобно Улиссу, надежно прикрепленный к мачте ре­альности, он способен уже слышать голоса сирен и заклю­чать свои слова в их музыку. По этой же причине во все вре­мена поэты почитались в народе мудрецами. Они были "про­видцами", видевшими великие надличностные взаимосвязи во вселенной. В то время как ребенок ведет, так сказать, униполярную жизнь, функционирующую главным образом в слое коллективного бессознательного, жизнь художника би­полярна: обладая в полной мере своим эго, он нисходит в подземный мир коллективных образов и при посредничестве свой индивидуальной личности извлекает из глубин достой­ные благоговейного страха сокровища. Вот почему художни­ки живут в состоянии опасности, что их захлестнет волна ве­ликих коллективных образов и хорошо известно, что часто эта сила магического мира порабощала и превозмогала и, наконец, поглощала их.

В этом коллективном мире художников и детей колдуны и феи являются не персонажами сказок, а обычными обитате­лями земли. Характерный пример этому иллюстрируется картиной мальчика пяти с половиной лет, которую он нари­совал и раскрасил по своей инициативе (см. рис. 11). Пер­вая из двух фигур представляет собой странную демоничес­кую фигуру с причудливым головным убором, состоящим из короны с рогами по бокам, причем эта фигура сильно напо­минает танцевальную маску примитивных колдунов или пол­ную боевую раскраску шаманов. Второй рисунок, нарисован­ный тем же мальчиком, изображает похожую фигуру, некий вид демона с длинным хвостом, что можно трактовать как бессознательный фаллический символ. В этом случае головной убор еще более замысловат, с двумя огромными рога­ми, а центральная часть, как и в первом случае, несет на своей верхушке странный мифический символ. Едва ли мож­но вообразить более удачный и красочный образ колдуна или животного-бога.

Поистине ошеломляющее впечатление производит близкая аналогия между детским мышлением и образами коллективного бессознательного при сравнении этих рисун­ков с рисунками Бронзового Века. Это изображение из Мо-хенджо-Даро индийского бога Пражапати,* "Бога всего жи­вого", олицетворяющего творческие силы природы. Два на-