|
Отделившийся всмотрелся в Маргариту странными, пустыми глазами, но тотчас отступил почтительно и шепнул глухо: – Одну минуту! – и слился опять со стеной. Тотчас вышел Коровьев и заулыбался в широкой полосе уже настежь открытой двери. – Мессир извиняется, что примет вас без церемонии в спальне, – медово говорил Коровьев и тихо, тихо добавил: – Подождите, пока он заговорит с вами сам… – [затем] громко: – Мессир кончает шахматную партию… Маргарита вошла, неслышно стуча зубами. Её бил озноб. В небольшой комнате стояла широкая дубовая кровать со смятыми и скомканными грязными простынями и подушками. Перед кроватью дубовый же на резных ножках стол с шахматной доской и фигурками. Скамеечка у постели на коврике. В тускло поблёскивающем канделябре, в гнёздах его в виде птичьих лап, горели, оплывая, толстые восковые свечи. Другой канделябр, в котором свечи были вложены в раскрытые пасти золотых змеиных голов, горел на столике под тяжёлой занавеской. Тени играли на стенах, перекрещивались на полу. В комнате пахло серой и смолой. Среди присутствующих Маргарита узнала одного знакомого – это был Азазелло, так же, как и Коровьев, уже одетый во фрак и стоящий у спинки кровати. Увидев Маргариту, он поклонился ей, показав в улыбке клыки. Нагая ведьма, та самая Гелла, что так смущала почтенного буфетчика Варьете, сидела на коврике на полу у кровати, возясь с каким-то месивом в кастрюльке, из которой валил серный пар. Кроме этих был ещё в комнате, сидящий спиной к Маргарите, громаднейший чёрный котище, держащий в правой лапе шахматного коня. Гелла приподнялась и поклонилась Маргарите. То же сделал и кот. Он шаркнул лапой и уронил коня и полез под кровать его искать. Замирая от страху, всё это Маргарита разглядела в колышущихся тенях кое-как. Взор её притягивала постель, на которой, что было несомненно, сидел Воланд. Два глаза упёрлись Маргарите в лицо. Правый, с золотою искрой на дне, сверлящий до дна души, и левый, пустой и чёрный, вроде как вход, узкое игольное ухо в царство теней и тьмы. Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол оттянут книзу, брови чёрные острые на разной высоте, высокий облысевший лоб изрезан морщинами параллельными бровям, кожа лица тёмная, как будто сожжённая загаром. Воланд сидел, раскинувшись на постели в одной ночной рубашке, грязной 199 и на плече заштопанной. Одну ногу он поджал под себя, другую вытянул. Колено этой тёмной ноги и натирала какой-то дымящейся мазью Гелла. Ещё разглядела Маргарита на раскрытой безволосой груди тёмного камня искусно вырезанного жука на золотой цепочке и с какими-то письменами на спинке. 200 — 241 —
|