|
Что дальше происходило, Захаров не знал, так как отправился, куда ему было велено. А велено ему было немедленно добиться в управлении кабаретными зрелищами присылки заместителей Лиходееву, Римскому и Варенухе. Захаров облегчённо вздохнул, когда покинул здание, где совершилось странное злодейство, и вышел на раскалённую солнцем площадь. Прежде всего он увидел громаднейшую толпу, теснящуюся возле кассовых дыр и читающую с неудовольствием надпись об отмене спектакля. Вспомнив вчерашний необыкновенный спектакль, Захаров пробормотал: «Ну и ну!» – крепче прижал к себе взбухший портфель со вчерашней кассой и направился к стоянке таксомоторов. Тотчас подошла машина. Но шофёр её мрачно сказал «еду за бензином», и уехал. Второй спросил: «Вам куда?», получил ответ: «На Остоженку», махнул рукой, сказал: «В гараж» и исчез. Захаров терпеливо дожидался третьей машины. Третий шофёр сказал что-то, что поразило бухгалтера до глубины души, именно: – Покажите деньги, гражданин. Захаров, изумляясь, вынул червонец. – Не поеду! – сказал шофёр. – Я извиняюсь, – сказал Захаров, моргая глазами. – Пятёрки есть? – спросил шофёр. Поражённый Захаров вынул пятёрку. – Садитесь, – сказал шофёр, почему-то свирепея. Когда в пыли и дыму Захаров летел, подпрыгивая на сиденье, он робко осведомился у мрачного возницы: – А почему это вы насчёт червонца?.. – Третий случай сегодня, – отозвался шофёр, – третий сукин сын, – и с этим вынул из кармана ярлык с надписью «Абрау-Дюрсо-полусухое». – Даёт червонец как миленький, – продолжал рычать шофёр, – я ему сдачи три рубля… Вылез, сволочь… Через полчаса смотрю – и шофёр скомкал ярлык… – Потом другой – опять червонец… смотрю… Оказывается, в «Кабаре» сиянс вчера сделал какая-то гадюка-фокусник… Тут Захаров затаил дыхание и сделал вид, что он впервые слышит и самое слово «кабаре», а про себя подумал: «Ну и ну!» Шофёр же до того расстроил себя воспоминанием, что едва не раздавил какую-то женщину и её же обругал непечатными словами. Наконец дотряслись до нужного места. Шофёр щупал пятёрку, глядел сквозь неё на солнце, что-то ворчал, но дал сдачи рубль, а насчёт двугривенного сказал, что двугривенного нету. Захаров решил не спорить – пусть пропадает двугривенный – лишь бы только скорее сплавить с плеч всё это дело и с облегчённой душой убраться домой. Однако так не вышло. Бухгалтер поднялся по лестнице во второй этаж и только что собирался пройти по коридору в конец к двери, на которой была надпись: «заведующий – приём от 2 до 3», как мимо него промчалась курьерша, бормоча что-то вроде… «вот так-так!», и скрылась. Лишь только показалась заветная дверь, бухгалтер остановился, как будто прилип к полу, и выпучил глаза. Дверь была полуоткрыта и вся облеплена людьми. Они прилипли к щелям, и лица у них были искажённые. Потом вдруг вся компания кинулась бежать и рассеялась в явном ужасе, кто куда. Загремели двери по коридору. Захаров отчётливо слышал, как визгнула женщина, а пронёсшийся мимо него знакомый заведующий сектором был в таком состоянии, что явно не узнавал людей. — 209 —
|