|
«Как это меня занесло на дорожку», – раздражённо подумал Иванушка, поднялся, пыль со штанов отряхнул и конфузливо присел на скамейку. Берлиоз смотрел, не спуская прищуренных глаз с инженера. – М-да, – наконец молвил Берлиоз, пытливо поглядывая на своего соседа, – м-да… – М-да-с, – как-то загадочно отозвался и Иванушка. Потом помолчал и добавил: – А что было с Иудой? – Это очень мило, что вы заинтересовались, – ответил инженер и ухмыльнулся. – В тот час, когда туча уже накрыла пол-Ершалаима и пальмы стали тревожно качать своими махрами, Пилат сидел на балконе, с раскрытым воротом и задрав голову. Ветер дул ему в губы, и это приносило ему облегчение. Лицо Пилата похоже было на лицо человека, который всю ночь провёл в непотребном кабаке. Под глазами лежали широкие синяки, губы распухли и потрескались. Перед Пилатом на столике стояла чаша с красным вином, а у ног простиралась лужа такого же вина. Когда подали первую чашу, Пилат механически швырнул её в лицо слуге, молвив деревянно: – Смотри в лицо, когда подаёшь… Чего глазами бегаешь? Ничего не украл ведь? А? На коленях Пилата лежала любимая собака – жёлтый травильный дог Банга 152, в чеканном ошейнике, с одним зелёным изумрудом. Голову Банги Пилат положил себе на голую грудь, и Банга лизал голую кожу приятеля воспалённым перед грозой языком. Гробовая тишина была внутри дворца, а снаружи шумел ветерок. Видно было иногда, как тучи пыли вдруг вздувались над плоскими крышами Ершалаима, раскинутого у ног Пилата. – Марк! – позвал Пилат слабо. Из-за колонны, ступая на цыпочках и всё-таки скрипя мохнатыми сапогами, выдвинулся центурион, и Пилат увидел, что гребень его шляпы достигает капители колонны. – Ну что же он? – спросил Пилат. – Уже ведут, – ответил Марк. – Вот, – сказал Пилат, отдуваясь, – вы такой крупный человек. Очень крупный. А между тем подследственных калечите. Дерётесь. Сапогами стучите. Впрочем… что ж… у вас должность такая. Плохая должность у вас, Марк. Марк бульдожьими глазами поглядел на Пилата, и в глазах этих стояла обида. Затем центурион отодвинулся, услышав сзади себя звук шагов. Пилат очень оживился. Из-за Марка вышла небольшая фигурка в военном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. – Ступайте, Марк, и караульте, – возбуждённо сказал Пилат. Марк вышел, а фигурка аккуратно высвободилась из плаща и оказалась плотным бритым человеком лет пятидесяти, седым, но с очень розовым лицом, пухлыми щёчками, приятными глазами. Аккуратненько положив плащ в кресло, фигура поклонилась Пилату и потёрла ручки. Не в первый раз приходилось прокуратору видеть седого человечка, но всякий раз, как тот появлялся, прокуратор отсаживался подальше и, разговаривая, смотрел не на собеседника, а на ворону в окне. Ныне же Пилат обрадовался вошедшему, как родному брату, даже потянулся к нему. — 151 —
|