|
Во время этих рассказов обе дамы не переставали ни на минуту наливать себя кипятком, обливались ручьями пота, обтирали мокрые и толстые шеи какими-то тряпками и говорили: – Ну и где же, позвольте вас спросить, – говорила дама, – где же теперича у людей эта совесть? – Степанида Петровна! – с глубоким сочувствием ответствовала будочница, захлебнувшаяся дареным чаем$ – красавица ты моя! Ну где же, например, скажите мне на милость, это совесть у людей, я все думаю?.. А между тем именно во имя этой исчезнувшей совести действовала та неблагодарная женщина, которая покинула благотворительную даму и приютилась у портного Данилки. Это было две недели тому назад. В одну темную ночь Данилка, «урезавший» сверхъестественную муху, шатался по пустынным и сонным улицам с какой-то крайне убогой женщиной под ручку и вместе с нею оглашал спящий город самыми удалыми песнями. В песнях главным образом преобладал элемент самого скорого отъезда из здешней грустной жизни – куда-то… «Мы наймем себе курьерских, развадчайных лошадей», – пели гуляки темною ночью и шатались по темным улицам. Наутро Данилка открыл глаза, увидал свою убогую каморку и еще более убогую подругу. Узнал он также, что вместо головы у него на плечах пудовая гиря и что опохмелиться нет никакой возможности. Все это заставило его с грубостью отнестись к приятельнице. – Это почему такое здесь? Ко дворам бы пора… – Чуточку только погреюсь, Данил Гордеич. Уйду-с… – То-то, поспешать бы… – Уйду, уйду-с! Растоплю печку и побегу… – Ну, и более ничего, с богом… только всего… Два полена, выглядывавшие из печки и покрытые снегом, скоро затрещали, в конуре Данилки запахло дымом, пробивавшимся сквозь дырявую печь. Подруга сидела на полу и грелась, ежась плечами. – Сию минуту уйду-с… – шептала она. – Не побеспокою… Озябла, признаться, бегала… Вам, Данил Гордеич, опохмелиться бы хорошо теперича… Данила Гордеич, убежденный, что опохмелиться нечем, сурово смотрел на подругу. – Это мое дело… Боле ничего! – Право-с… Я, признаться, сбегала… Не угодно ли?.. Это вам для просвежения… Оборванная женщина подсела к нему и поднесла стакан вина. – Это ты где же деньги-то взяла? – не изменяя суровости, сказал Данило. – Ты, гляди, по карманам где не нашарила ли? – Я, признаться, точно что… ну, нету у вас по карманам ничего… Да вы не бойтеся. Я чужого отроду не бирала… Вот щеколду у вас в жилетке нашла, вот она… Извольте. Это вы не беспокойтеся. Кушайте. — 214 —
|