|
— Да там… — Это не наша, это мышкина лодка, вон сама мышка, вон заяц, лиса, волк и медведь. — А наша там — там… По углам по кукушке. Они поднялись на холм. Развели огонек. Под кленом в огоньке коротают ночь. «Мышкиной лодки больше не видно, она потонула. И нашей лодки больше не видно, она уплыла в море». — Тихо дуй, ветер, не качай клена, не буди Лейлу! «Наша лодка плывет теперь по морю. Выпадет ли счастье на нашу долю или придется нам плыть по середке, не видя конца, не видя берега, идти от волны до волны, не видя конца, не видя берега?» — Тихо дуй, ветер, не качай клена, не буди Лейлу! Тихо спит Лейла, руку прижала к сердцу. Рассыпались русые косы. Ей снится, она в белом, как невеста, она сидит за белым столом, как невеста, цветет алою розой. — Тихо дуй, ветер, не качай клена, не буди Лейлу! — А ветер-голубь[275] хлопает крыльями, а глаза его полны слез: скоро он останется в поле один. Минуло лето, приходит милая осень. 1908 Ведогонь[276]Заболотела река. Покрыты дерном в поле распашистые полосы. Скошен луг, убран хлеб, кончен сев, отошла брусника. И срывал ветер листья с дерев, нес их, колебля, по воздуху; просушив, откатывал, шурша, посторонь осиротелого дерева. Загружалось листьями озеро. Золотой кудрявый лес редел с каждым утренником, редел с каждым солнышком. Летала паутина вдоль по лесу, подымалась цепкая до маковки и, скатясь по ветвям, обскочила круг пустынного дерева. По утрам на заре, промерзая, становилась паутина прозрачней и легче и, свившись червем, качалась в дырявых покинутых гнездах. Доступила на пегой кобыле дождливая осень. И ушли прощальные ясные дни. Дождливая сонная осень. По берлогам звери заснули — им тепло, мохнатым, им все будто лето. Ветер, гуляя по полю и лесу, шумит на просторе. И поднялись у берлог Ведогонии, стоят, караулят спящих зверей. У каждого зверя свой Ведогонь-охранитель. Стоять караулить под дождем у берлоги — скучно. И скучно и зябко. От нечего делать Ведогони дерутся друг с другом, — даже до смерти. Беда: не осилить и покориться! Кончит свой век Ведогонь, и зверь Ведогоня кончит во сне звериные дни. Так немало зверей погибает в осеннюю пору неслышно. Ветер все глуше. Ночи длиннее. Зазимье. Счастливый — тот, кто родился в сорочке, у того тоже есть свой Ведогонь-охранитель, как у зверя. Вот, ты, счастливый, заснул, а твой Ведогонь вышел мышью, бродит по свету. И куда-куда не заходит, на какие на горы, на какие на звезды! Погуляет, всего наглядится, вернется к тебе. И ты встанешь утром счастливый после тонкого сна: сказочник сказку сложит, песенник песню споет. Это все Ведогонь тебе насказал и напел — и сказку и песню. — 85 —
|