|
Угрюм-Бурчеев был прохвост в полном смысле этого слова. – «Прохвост» – негодяй, мерзавец. Однако при характеристике Угрюм-Бурчеева писатель использует и старинное значение этого слова: профос (от нем. Profoss) – тюремный смотритель, палач или солдат, отвечающий за своевременный вынос из камеры параши с нечистотами. Околоточный надзиратель – полицейский чиновник, ведающий делами в околотке (части или районе города). В каждой поселенной единице время распределяется самым строгим образом. – «Несколько тысяч душ крестьян превращены были в военные поселяне, – писал о «военных поселениях» при Александре I Н. И. Греч. – Старики названы инвалидами, дети кантонистами, взрослые рядовыми. Вся жизнь их, все занятия, все обычаи поставлены были на военную ногу. Женили их по жребью, как кому выпадет, учили ружью, одевали, кормили, клали спать по форме. Вместо привольных, хотя и невзрачных, крестьянских изб, возникли красивенькие домики, вовсе неудобные, холодные, в которых жильцы должны были ходить, сидеть, лежать по установленной форме. Например: «На окошке № 4 полагается занавесь, задергиваемая на то время, когда дети женского пола будут одеваться» и т. д. (Н. И. Греч . Записки о моей жизни, М. – Л. 1930, стр. 555–556). По наблюдению И. Т. Ищенко («Науковi записки», т. XVI, Серiя фiлологiчна. Львiвський Держ. Пед. iнститут, 1960), отдельные стороны «бреда» Угрюм-Бурчеева отчетливо напоминают собою и одну из полицейских инструкций о распорядке дня арестантов: «арестанты в тюремном замке встают поутру в шесть часов. Каждый из арестантов, вставши, должен умыться, расчесать волосы, бороду, одеться… Как скоро камеры будут выметены и убраны, арестантам читается утренняя молитва… По совершении молитвы дается завтрак» (5 раздел XIV тома «Свода законов Российской империи»). …господствовавший в то время фотиевско-аракчеевский тон… – тон воинствующего мракобесия близких к Александру I А. А. Аракчеева и архимандрита Фотия Спасского. Как ни старательно утаптывали глуповцы… плотину, как ни охраняли они ее неприкосновенность…измена уже успела проникнуть в ряды их. – «В Глуповице, как в неподкупном зеркале, отражается вся жизнь Глупова, – писал Салтыков в «Сатирах в прозе». – Вместо того чтобы рыться в пыли архивов, вместо того чтоб утомлять свой ум наблюдениями над живыми проявлениями жизни, историку и этнографу стоит только взглянуть на гладкую поверхность славной нашей реки – и всякая завеса, будь это самая плотная, мгновенно спадет с его глаз. Глупов и река его – это два близнеца, во взаимной нераздельности, которых есть нечто трогательное, умиляющее» (наст. изд., т. 3, стр. 482). Нераздельность «измены» глуповцев и «бунта» глуповской реки и показывает писатель в «Истории одного города». — 462 —
|