|
– Я именно так и понял это, ваше превосходительство! – отвечает Семионович. – Да, тут надо много, очень много жару, чтоб передать эту роль… О княгине я не спрашиваю: эта роль по всем правам должна принадлежать вам, – обращается Голынцев к Дарье Михайловне. – А еще будут играть комедию, где Аглинька звонки рвет! – перебивает старший сын Голубовицких. – А я буду сакаляд подавать, – продолжает младший сын. – «Сакаляд», душечка? oh, le charmant enfant..[34] Я понимаю, что вы не должны, не можете скучать, Дарья Михайловна! Дарья Михайловна треплет по щечке и младшего сына. – Мамаша. Сеничка хочет в Аглинькин шоколад песку насыпать, – докладывает старший сын. – Фи, душечка! – Oh, le charmant enfant… quel ?ge a-t-il, madame?[35] – Sept ans[36]. – Mais savez-vous, madame, qu’il est tr?s d?velopp? pour son ?ge?[37] Тебе, душечка, куда хочется, в военную или штатскую? – Я хочу в кьясном мундийе ходить*! Все смеются и с нежностию смотрят на маленького пичугу, который уже желает красного мундира. – Нынешнее молодое поколение удивительно как быстро развивается! – замечает Голынцев, – я уверен, что Надимову всего каких-нибудь шестнадцать лет в то время, когда он вступает на сцену… Notez bien cela[38], – прибавляет Голынцев, обращаясь к Семионовичу. – Извините меня, ваше превосходительство, – возражает Семионович, – но Надимов перед этим путешествовал, был на Ниле… – Это так, но разве он не мог путешествовать с своими родителями? или с гувернером? – Путешествовать – так! но быть на Ниле – согласитесь сами, что это довольно трудно! – Может быть, может быть… Au fond, vous ?tes, peut-?tre, dans le vrai… ’ но все-таки вопрос заключается в том, что молодые люди нынче чрезвычайно как быстро развиваются… qu’en pensez-vous, madame?[39] – Mais… je pense que oui…[40] – Я, впрочем, отнюдь не против этого… Конечно, опытность… l’exp?rience n’est pas ? d?daigner, et nous autres, vieux galopins, nous en savons quelque chose…[41] – Опытность великая вещь, ваше превосходительство, – замечает генерал, который по временам тоже не прочь преждевременно произвести Максима Федорыча в следующий чин. Порфирий Петрович покрякивает в знак сочувствия. – Я против этого не спорю, ваше превосходительство; есть вещи, против которых нельзя спорить, потому что они освящены историей… Но все-таки жар, энергия… все это такие вещи, которых нам с вами недостает… mais n’est-ce pas, madame?[42] — 29 —
|