|
Взял перо и напел, на этот раз без красот стиля, почти без деепричастий. ] Писал и Василий Петрович: «Имею честь донести[, – писал он, после обычного вступления – ] господину… и т. д., – что никакой я награды не желал и не просил а напротив того даже отказался от суммы денег в триста рублей которую сумму собрали промежду себя пассажиры скорого поезда, что могут подтвердить бывшая кондукторская бригада и международные спальные лакеи с буфетчиком. Те лакеи присутствовавшие как я отказался от денег подтвердят насколько я был низкий человек как пишет мой бывший помощник Хлебопчук в дерзких и неуместных выражениях, каких я от него не ожидал, как почитал его за честного человека, а он оказался совсем напротив того и меня крайне обманул. О чем и имею честь донести на Ваше усмотрение и распоряжение и покорнейше просить не давать награды Хлебопчуку». – Ну, хорошо… Будем идти дальше. Дальше ты увидел бабу и сейчас же сообразил, что баба тут не сдуру, что у ней должно быть какого-нибудь важного дела с поездом, если она припала на землю и руками на поезд машет?.. – Как же не сообразить-то?.. Вижу – рухнула, ползет, крутится… «Господи! Милостивый!.. Мать ведь это, не иначе как!..» – Ш-ш!.. Постой!.. Ну, хорошо. Теперь, понимаешь, будем идти еще маленечко дальше. Вот ты уже хорошо знаешь, что у тебя на дороге гуляет себе гусь, – и едешь спокойно; потом ты соображаешь кое-что и уже не едешь спокойно, а скорее, скорее тормозишь, и поезд – стоп!.. Ни с места! Так я говорю? Так! Ну, хорошо. Теперь еще немножко размышления, и мы у станции. Если бы ты не сообразил кое-что и не остановил поезд, была бы спасена малютка? Ну?.. Шмулевич плотно зажмурил левый глаз, а правый у него плутовски засмеялся; засмеялся и сам он, засмеялась и борода, и все его упитанное, но плотное тело. Василий Петрович быстро поднялся со стула, широко раскрывши на Шмулевича глаза, засиявшие удовольствием. – Теперь, скажи пожалуйста, кто спасал малютку, хе-хе-хе? – залился жирным смехом старый хитрец. – Верно!.. То есть вот как верно! – согласился Маров, шагая в радостном волнении гигантскими шагами. – Так и написать!.. Пойду так и напишу! – Поди так и напиши, – смеялся Шмулевич. – А когда откажут вам обоим в награде, ты должен будешь купить старому жиду Исаку бутылку старого ямайского, с негритяночкой. Правда? – Идет!.. Ну, спасибо, Исак Маркыч!.. Побегу скорее, пока голова работает! [Прибежал домой, засел ] Он долго ходил из угла в угол и думал, потом сел за свое донесение и к рассвету дополнил его таким образом: — 78 —
|