|
– Да… – задумчиво заметил я. – Вот это я называю самодеятельностью… Сам себя расхвалил, сам себя взял на поруки и сам же себя списал на берег… Ваш зверинец начинает меня заинтересовывать! Что это, например, за редкая черная птица? – О нем – два слова. Буквально два. Я даже не скажу их, а только покажу визитную карточку. Приятель бесцеремонно подошел к жгучему брюнету, пестро одетому, попросил визитную карточку и, улыбаясь уголками рта, вернулся ко мне. – Глядите – характеристика всего в два слова: «Христофор Христолидис – комиссионер удовольствий». Я даже присвистнул. – Да разве есть такая профессия? – Очевидно. – Ну, какое же удовольствие может доставить мне этот «комиссионер удовольствий»?.. Скажем, для меня лучшее удовольствие, когда я лягу в постель почитать рассказы Андреева или Куприна. Что ж, он будет сидеть около меня и читать? Приятель рассмеялся. – Поистине, вы с честью носите свою кличку Простодушного! Нет, Христо – комиссионер совсем не таких буколических удовольствий… Дайте ваше ухо. – Ну, раз ухо – тогда я понимаю и без уха. Хорошая птица!.. И лицо этакое… выразительное… и клюв на месте… А вон у того господина, наоборот, очень приличный вид. – Еще бы! Импресарио Шаляпина. – А-а! Возил Шаляпина? – Нет, не возил. – Но вы же говорите: импресарио. – Видите ли… Он устраивал во всех городах концерты Шаляпина, но ему всегда не хватало одной маленькой подробности: самого Шаляпина. – Однако это ведь очень густо пахнет тюрьмой… – Помилуйте, за что же! У него все это было без уголовщины. Скажем, приезжает он в Кременчуг, выпускает афиши: «Концерт Ф. И. Шаляпина» – публика валом валит в кассу, однако там уже аншлаг: все билеты проданы. Все в отчаянии, но тут выходит этакий благодетель – он же самый – и шепчет на ухо тому, другому, третьему: «Есть у меня десятирублевые билетики, да только меньше 15 никак не могу продать». «Голубчик, продайте». Продает. А когда все билеты проданы из-под полы за полуторную цену – новый анонс: «Ввиду болезни Шаляпина концерт отменяется. Деньги за билеты можно получить обратно в кассе». И честно возвращает: на билете – 10, получи 10, на билете – 20, получи 20. До копеечки со всеми расплачивается. – Черт его знает, – опасливо покосился я на импресарио. – Мы тут сидим, разговариваем, как ни в чем не бывало, а ведь они все не в клетках. На свободе. И как будто в подтверждение моих слов на меня сзади накинулся один зверь, щелкая зубами и сверкая глазами. — 54 —
|