|
Я погладил свои бритые щеки: – Порядочно. Завтра будет три недели! – Ого! Значит, через восемь дней можно уже и юбилей праздновать. Хе-хе… Воображаю, как вы волнуетесь на сцене! – Кто – я? Ни капельки. – Ну да, знаем мы! Конечно, если роль вызубрили, да под суфлера идете, да окружены опытными товарищами – тогда ничего. А представьте себе – на сцене какая-нибудь неожиданность, что-нибудь такое, что не предусмотрено ни автором, ни режиссером, – воображаю вашу растерянную физиономию и трясущиеся колени… – Ну, – усмехнулся я. – Меня не легко смутить. – На сцене-то? Да бывают такие случаи, когда и Варламова с Давыдовым можно, что называется, угробить! – Меня не угробите. – Люблю скромных молодых людей! – вскричал он. Потом задумался, искоса на меня поглядывая. У меня было такое впечатление, что я действую ему на нервы… – Что у вас идет завтра в театре? – «Колесо жизни» Рахимова. Сам автор обещал завтра прийти посмотреть, как я играю Чешихина. – Ах, вы играете Чешихина? И вы говорите, что вас невозможно на сцене смутить, сбить с толку? – Да. По-моему, это гнилая задача. Он зловеще улыбнулся, протянул костлявую руку. – Хотите заклад? На 6 бутылок кахетинского, на 6 шашлыков. – Не хочу. – Почему?! – Мало. По десяти того и другого, плюс кофе с бенедиктином. – Молодой человек! Вы или далеко пойдете, или… плохо кончите. Согласен! Таким образом состоялось это странное пари. * * *Шел второй акт «Колеса жизни». У меня только что кончилась бурная сцена с любимой девушкой, которая заявила мне, что любит не меня, а другого. – Кто этот другой? – спросил я крайне мрачно. – Это вас не касается, – гордо ответила она, выходя за двери. Свою роль я хорошо знал. После ухода любимой девушки я должен схватиться за голову, поскрежетать зубами, уткнуться головой в диванную подушку, а потом вынуть из кармана револьвер и приставить к виску. В этот момент хозяйка дома, которая тайно любит меня, а я ее не люблю, – выбегает, хватает меня за руку и, рыдая на моей груди, признается в своем чувстве… Такие пьесы, скажу по секрету, играть не трудно, а еще легче – писать. Я уже схватился за голову, уже по авторскому замыслу поскрежетал зубами и только что подскочил к дивану, чтобы «уткнуться головой в подушку», – как боковая дверь распахнулась, и худой молодец с белыми волосами – тот самый, который взял подряд как бы то ни было смутить меня на сцене, – этот самый парень вышел на первый план самым непринужденным образом. — 163 —
|