* * *– Вам выходить! – прошипел помощник режиссера. – Знаю, не учите, – солидно возразил я, поглаживая рукой непривычные усы. И вдруг… сердце мое похолодело: один плохо приклеенный ус так и остался между моими пальцами. – Вам выходить!!! Я быстро сорвал другой ус, зажал его в кулак и выскочил на сцену. Первые мои слова должны быть такие: – Граф отказал, мамаша. Я решил видоизменить эту фразу: – А я, мамаша, уже успел побриться. Идет? Не правда ли, моложе стал? Усы в кулаке стесняли меня. Я положил их на стол и сказал: – Это вам на память. Вделайте в медальон. Пусть это утешит вас в том, что граф отказал. – Он осмелился?! – охнула мать моя, смахнув незаметно мой подарок на пол. – Где же совесть после этого? Сошла и эта сцена. Я в душе поблагодарил своего всезнающего друга. * * *В третьем акте мои первые слова были: – Он сейчас идет сюда. После этого должен был войти старый граф, но в стройном театральном механизме что-то испортилось. Граф не шел. Как я после узнал, он в этот момент был занят тем, что жена била его в уборной зонтиком за какую-то обнаруженную интрижку с театральной портнихой. – Он сейчас придет, мамаша, не волнуйтесь, – сказал я, спокойно усаживаясь в кресло. Мы подождали. На сцене секунды кажутся десятками минут. – Он, уверяю вас, придет сейчас! – заорал я во все горло, желая дать знать за кулисы о беспорядке. Граф не шел. – Что это, мамаша, вы взволнованы? – спросил я заботливо. – Я вам принесу сейчас воды. Вылетел за кулисы и зашипел: – Где граф, черт его дери?!! – Ради Бога, – подскочил помощник, – протяните еще минутку: он приклеивает оторванную бороду. Я пожал плечами и вернулся. – Нет воды, – грубо сказал я. – Ну и водопроводец наш! Мы еще посидели… – Мамаша! – нерешительно сказал я. – Есть ли у вас присутствие духа? Я вам хочу сообщить нечто ужасное… Она удивленно и растерянно поглядела на меня. – Дело в том, что когда я вышел за водой, то мимоходом узнал ужасную новость, мамаша. Автомобиль графа по дороге наскочил на трамвай, и графа принесли в переднюю с проломленной головой и переломанными ногами… Кончается! Я уже махнул рукой на появление графа и только решил как-нибудь протянуть до тех пор, пока кто-нибудь догадается спустить занавес. Мы помолчали. – Да… – неопределенно протянул я. – Жизнь не ждет. Вообще, эти трамваи… Вот я вам сейчас расскажу историю, как у меня в трамвае вытянули часы. История длинная… так минут на десять, на пятнадцать, но ничего. Надо вам сказать, мамаша, что есть у меня один приятель – Васька. Живет он на Рождественской. С сестрой. Сестра у него красавица, пышная такая – еще за нее сватался Григорьев, тот самый, который… — 161 —
|