|
– Послушай, голубчик… А может, ты бы лучше сказал речь, а я бы послушал. А? – При чем тут я?! Кто писатель? Я писатель или ты писатель? Ты! Ты и будешь говорить! – Но я так мало знаком с этим… делом… – Вот и скажи несколько общих мест. Они же по-русски ни в зуб толкнуть. Соблюдем только конвенансы – и конец. Хорошо тем, которых везут на казнь. Привезли его, отрубили голову – и конец. И возвращаться не надо. А я еду на казнь – и после этого мне еще нужно прожить долгую позорную жизнь. * * *Когда мы вошли, человек пятьдесят встретили нас громом аплодисментов. Я неуклюже раскланялся и сел. – Да ты не садись, – толкнул меня приятель. – Мы приехали как раз вовремя. Они ждут твоей речи. – А может быть… мы… опоздали?.. – Да нет же! Вот видишь – председатель предоставляет тебе слово. Говори! Я встал, мысленно перекрестился и мысленно прыгнул с высокого берега в неизвестную холодную воду… – Милостивые государи и милостивые государыни! От имени русской литературы, той литературы, которая дала нам Пушкина, Гоголя и Чехова, приветствую я вас… (Тупые взгляды. Тихий восторг. Возгласы: «браво, браво».) Не мое дело и не моя задача распространяться о филателистах вообще, хотя я их глубоко уважаю как носителей высокого, прекрасного, вечного… (Общее «браво», шумное одобрение моего приятеля…) Что такое филателизм вообще и в частности? Это – занятие не хуже всякого другого, и я скорей предпочту филателиста, чем торговца краденым или спекулянта кокаином. Ars longa, vita brevis, – как сказал Ньютон. (Бурный восторг присутствующих. Я заметно ободряюсь и веселею. Придушенный шепот приятеля: «Что он там несет?») Ничто так не украшает человека, как юность, но и тихая старость имеет здоровые корни! Будем же жить, пока живется!!! Эти слова я произнес так патетически и с таким подъемом, что зал заседаний дрогнул от рукоплесканий… На своей спине я чувствовал бешеный, прожигающий взгляд моего приятеля и поэтому старался в его сторону не смотреть. – Я продолжаю! Мне сообщили, что филателисты жарят альбомы на легком огне и потом ошпаривают их кипятком… Если они (не филателисты, а альбомы) годятся после этого в пищу, – вопрос личного вкуса. Полиции нет до этого дела – ну, и пускай! Да и вообще, филателизм – это особый род тихого помешательства! (Я в большом подъеме. Общие возгласы: «браво!» Голоса моего приятеля не слышно – чувствую, что он в полуобмороке…) Итак – в полдневный жар, в долине Дагестана, стояли мы на берегу Невы! Под синим небом Грузии, в прекрасной Андалузии красавица цвела… Мойте детей только мылом «Юпитер», не пейте сырой воды – и земля вам пухом!! И если бы глаза моего визави, господина председателя, не напоминали органов зрения мороженого судака, то я даже поцеловал бы его в отвисшие от восторга губки! Кончаю! Жарьте, шпарьте альбомы, а меня оставьте в покое, потому что – «кинжалом я владеть умею, я близ Кавказа рождена!!!» Я кончил. — 153 —
|