|
– Кажется, во всем. – Ну, вот видишь. Легче теперь? – Кажется, легче. – Ну, вот видишь! Говорил я, что мы тебя облегчим… И облегчим! – Конечно, облегчим, – серьезно и строго подтвердил Вострозубов. – Камень с души снимем, – пообещал Полянский. – Все камни снимем! Камня на камне от твоих грехов не останется. – Я пойду домой, родные, – попросился раскисший Мохнатых. – Спаточки мне хочется. – Иди, детка. Иди. Бог с тобой. Если еще будут какие грехи – ты нам говори. Мы облегчим… И умягченный, обласканный, облегченный, пошел Мохнатых домой, с тихой нежностью прислушиваясь к веселому, радостному звону пасхальных колоколов. Кустарная работаНа глухой улице южного городка стоял дом с садом, принадлежащей Ивану Авксентьевичу Чеботаренку. Мой приятель, столичный художник Здолбунов и я – мы гостили у тароватаго Чеботаренка весь май месяц и часть июня. Хорошо было. Цвела сирень, цвела акация, цвело все, на что только падали жаркие поцелуи солнца, и все мы ходили, как полупьяные. В день именин хозяина, вечером, когда луна залила серебристо-зеленым светом сирень в саду и тополя, я ушел от гостей в свою комнату, бросился на кровать и долго лежал так, часто и сильно дыша ароматом щедрой сирени, доносившейся из открытого, выходившего в сад, окна. Хорошо было. Я в этот момент никого не любил и, вообще, в это время никого не любил, но чувствовал, что скоро полюблю сильно, сокрушающе и что эта любовь будет счастливая, долгая. Запах сирени может многое рассказать, если в него, как следует, вникнуть. За окном раздался голос моего приятеля, художника: – Вот тут скамеечка есть. Тихо, безлюдно, и сирень безумствует кругом. Сядем, Марья Николаевна. Женский голос поправил: – Какая я вам Марья Николаевна?! Я Ольга Николаевна. Неужели вы еще не запомнили? – Я-то не запомнил?! Таковский я, чтобы не запомнить. Нет, я запомнил, но только вам больше идет имя – Маруся. Марья Николаевна. – Да уж вы сумеете вывернуться, знаю я вас. – Какие у вас холодные руки, Ольга Николаевна. – А вы откуда знаете? – Да я одну из них взял. – Зачем же вы это делаете? Оставьте; не надо. – Почему не надо? А, может быть, я хочу поцеловать вашу руку. – Это совсем лишнее. – Нет, не лишнее. У вас красивые руки, Марья Ник… Ольга! Ольга Николаевна!! – Ну, уж нашли тоже красоту. Вероятно, всем женщинам говорите одно и то же. – Если бы все женщины были похожи на вас, я бы говорил им то же самое. — 189 —
|