|
При слове «уроженка» поклонник поцеловал ладонь Марьи Николаевны, чем в достаточной мере подчеркнул многозначительность этого слова. – Да с кем же я спектакль устрою? – Господи! Да с товарищами же! Ведь они тоже свободны. – Калиткин, Калиткин, милый мой городишка… – умиленно прошептала Марья Николаевна. – Я, кажется, на старости лет становлюсь сентиментальной. Разве поехать? – О, солнце мое! И я с вами!! И впервые, вероятно, за всё время существования солнечной системы, с солнцем было поступлено так фамильярно: солнце было поцеловано в сгиб руки, у локтя. В пути было чрезвычайно весело: чувствовалось, что это не деловая поездка, а приятный шумный пикник. И весь вагон был наполнен пением, смехом и визгом. Одна Марья Николаевна, по мер приближения к Калиткину, делалась всё тише, просветленнее и как-то кротко-самоуглубленнее. Она всем ласково улыбалась и чувствовала себя, при этом, маленькой десятилетней девочкой. – О, как я вас понимаю, – шептал ей увязавшийся-таки за всеми в поездку поклонник. – Вы себя должны чувствовать девочкой. В связи с этим он чмокнул ее в плечо. – Оставьте, смотрят, – лениво отмахнулась Марья Николаевна, – Так вы же чувствуете себя маленькой девочкой, а детей можно целовать. Видно было, что этот шустрый поклонник знал тысячу разных уверток, и уж его бы на этой почве Марья Николаевна никогда не переспорила. – Всё-таки… нельзя же так целоваться. Что подумают актеры! – Актеры сейчас едят ветчину с горчицей, а когда актеры едят ветчину с горчицей – они не думают. – Ну, разве что. И откуда вы всё это так хорошо знаете?… Приехали около трех часов дня. Кое-кто бросился к извозчикам, но Марья Николаевна запротестовала. – Нет, нет! Багаж пусть отвезут в гостиницу, а мы пойдем пешком. Так приятно окунуться в детство. – И мне тоже, – сказал приютившийся сбоку поклонник. – И я тоже хочу окунуться. Сделал он это так: поцеловал руки Марьи Николаевны. И все – числом восемь человек – побрели пешком. Шли сзади Марьи Николаевны, из уважения к ней немного сосредоточенные, – из уважения к ней сдерживая веселье и вежливо осматривая маленькие покосившиеся домишки. – Смотрите! – сказала поклоннику Марья Николаевна. – Вот на этой улице я покупала сладкие рожки. Знаете, что это такое? Рожки… Тут они были особенно сладкие. – Неужели? – удивился поклонник и, как парень не промах, прижал локоть Марьи Николаевны к своему. – А вот здесь меня один мальчишка, когда я шла из училища, камнем в ногу ударил. — 228 —
|