|
Губами он лениво бормочет: – Семнадцать, да две-двадцать четыре, да сорок пять – итого четырнадцать, отсюда вычитываем шесть, да семь – множимое получается 62. Он поднимает от бумажки голову и уверенно говорить: – 71 рубль. Ну, рубль я, как на первый раз, то отбрасываю. Пойдите-ка поищите подобный костюмчик. Я вам сорок рублей положу на это место. – Семьдесят рублей?! Что вы, голубчик!.. Да вот этот костюм, который на мне, – тридцать два рубля стоил! Костюм мой, конечно, стоил шестьдесят. Но мы оба забываем всякую меру и перестаем церемониться с цифрами. Портной берет меня за плечи, подводить к свету и оглядывая, качает головой: – Тридцать два? А я думал – восемнадцать. За такой костюм – тридцать два рубля?… Вот видите – где не нужно где вас обманывают – вы переплачиваете, а когда вам думают, что вы не будете торговаться, вы… Он неожиданно схватывает меня за борт пиджака и с бешеной силой, дергает к себе. – Это работа?! Вы видите, она трещит, как тряпка… А фасон? Неужели, вам было не стыдно носить такую работу? Вы посмотрите, как оно на вас сидит?! Он хватает меня за бока, дергает вверх брюки, опускает сзади воротник, оттопыривает внизу жилетку так, что она торчит уродливым горбом, и загибает внутрь отвороты пиджака. – Хорошенький фасончик, – критически говорит он отходя вдаль и любуясь, со скривленной на бок головой – очень хорошенький… Как корова на седле. И с вас не смеялись? Раньше конечно, мой костюм не вызывал ни в ком веселого настроения. Но умелые руки моего собеседника придали ему такой вид, который, в лучшем случае, испугал бы окружающих. Я с трудом привожу одежду в порядок, а портной цепляется за рукава и торжествующе кричит: – Это стоит тридцать два рубля? Это же бумага! Неужели вы не видите? Скверный лодзинский товар! Я вспоминаю, что предыдущий портной, который также обрушился на мой предыдущий костюм, – упрекал отсутствующего предшественника, что он подсунул мне лодзинский товар. Я возражал, что материя продана мне, как английская, а он не верил и кричал: «Разве этот жулик даст вам английский товар? У меня вы получите английский!» * * *Я до сих пор не знаю – что такое «английский товар». Каждый предыдущий портной облекал меня в него, и каждый последующий безжалостно разбивал мои иллюзии. Теперешний портной, с которым я веду разговор, тоже побожился, что я хожу, одетый в «чистейшую лодзинскую бумагу» и, чтобы облегчить мое положение, принес торжественную клятву употребить в дело все самое английское… — 92 —
|