|
Думали все: и десятипудовые тяжеловесы, и худые, изможденные жизнью, легковесы. Жалко было товарища. И каждый сознавал, что завтра с ним может случиться то же самое. IIВечером Костя опять выследил спортивного рецензента и, когда тот всматривался в неразгаданное небо, заговорил с ним. – Слушайте, – сосредоточенно сказал Костя, беря рецензента за плечо. – Это с вашей стороны нехорошо. Рецензент поморщился. – Что еще? Мало вам разве? – спросил он. Кровь бросилась в лицо Косте. – А-а… ты вот как разговариваешь?! А это ты видел? Как это тебе покажется? Вещь, относительно которой спрашивали рецензентова мнения, была большим жилистым кулаком, колеблющимся на близком от его лица расстоянии. Рецензент с криком испуга отскочил, а Костя зловеще рассмеялся. – Это тебе, брат, не Тезей!! – Да, господи, – насильственно улыбнулся рецензент. – Будьте покойны!.. Постараюсь. И они разошлись… Разошлись, не поняв друг друга. Широкая пропасть разделяла их. Снаружи рецензент не показал виду, что особенно испугался Кости, но внутри сердце его похолодело… Идя домой, он думал: «Ишь, медведь косолапый. Дал десятку и Антиноя ему мало. Чем же тебя еще назвать? Зевсом, что ли? Попробуй-ка сам написать…» И было ему обидно, что его изящный стиль, блестящие образы и сравнения тратятся на толстых, неуклюжих людей, ползающих по ковру и не ценящих его труда. И душа болела. Была она нежная, меланхолическая, полная радостного трепета перед красотой мира. В глубине души рецензент Заскакалов побаивался страшного, массивного Кости Махаева и поэтому решил в сегодняшней рецензии превзойти самого себя. После долгого обдумывания написал о Косте так: «Это было грандиозное зрелище… Мощный Махаев, будто сам Зевс борьбы, сошедший с Олимпа потягаться силой с человеком, нашел противника в лице бронзового сына священного Ганга, отпрыска браминов, Мохута. Ягуар Махаев с пластичными жестами Гермеса напал на терракотового противника и, конечно, – Гермес победил! Не потому ли, что Гермес лицом – Махаев, в борьбе делается легендарным Гераклом? Мы сидели и, глядя на Махаева, – думали: и такое тело не иссечь? Фидий, где ты со своим резцом?» Вечером Заскакалов пришел в сад и, просмотрев борьбу, снова отправился в уединенную аллею, довольный собой, своим протеже Махаевым и перспективой будущего директорского ужина… Быстрыми шагами приблизился к нему Махаев, протянул руку и – не успел рецензент опомниться, как уже лежал на земле, ощущая в спине и левом ухе сильную боль. — 224 —
|