|
Для полноты картины надо сделать небольшое отступление. Когда возник вопрос о приискании Александру невесты, Екатерина II вызвала в Петербург двух принцесс Баден-Дурлах, тетка которых была первой женой Павла. В конце 1792 года принцессы прибыли в Петербург и остановились во дворе покойного Потемкина. Их приняла Екатерина, состоялись смотрины. Александру понравилась старшая из принцесс, и 9 октября сыграли свадьбу — с необычной для того времени помпой… Александру было в то время шестнадцать лет, молодой жене — пятнадцать. Великая княгиня была прекрасна, элегантна, отличалась чистотой нрава, острым умом и талантом, а также изысканным вкусом, скромностью, добродушностью и преданностью. Так отзывался о молодой супруге Елизавете Алексеевне сам Александр, будущий император. Вначале казалось, что брак будет счастливым. Но Александр был непостоянен — его тянуло к другим женщинам и дошло до того, что молодые супруги жили отдельно. Любовные похождения великого князя были многочисленны. Но пленила его одна женщина, которой он оставался верен почти до конца жизни. Это была жена друга его молодости, Дмитрия Нарышкина, — Мария Антоновна. Увидев ее в первый раз, Александр влюбился и — немедленно добился успеха. Результатом их связи было трое детей, все они, естественно, были Нарышкины, хотя обманутый муж прекрасно знал, кто отец «его» детей… Одну из дочерей, Софью, Александр очень любил, впоследствии он сделал ее графиней. Она умерла рано, семнадцати лет, чуть не дожив до свадьбы с графом Андреем Шуваловым. Впрочем, Мария Антоновна изменяла не только мужу, но и любовнику. Узнав об этом, Александр порвал с ней связь, и стоит лишь удивляться той любви и преданности, с которыми Елизавета Алексеевна приняла легкомысленного и заставившего ее страдать супруга. Но было уже поздно. Ничто не связывало ее с Александром, кроме того, что называется приличиями — чисто, впрочем, внешними. У каждого из супругов была своя жизнь, свои радости и печали… И вот внезапно, после многолетнего отчуждения, разыгрывается идиллия таганрогского уединения. Трудно сказать, было ли это со стороны Александра желание оставить в душе супруги хорошее по себе воспоминание, либо им руководило просто стремление в нужную минуту иметь рядом надежного человека, который «не выдаст». Загадка, ответ на которую супруги в разное время унесли в могилу. Вероятнее всего, в поездке в Таганрог сыграло роль и то и другое. На это указывают и образ действий императора, и письма императрицы. Тут опять вступает в памяти пресловутое 11 ноября. Вспомним: «Виллие был весел, он сказал мне, что у императора жар, но что я должна войти, что он не в таком состоянии, как накануне». — 130 —
|