Возвращение на Мару

- Слушай, родная, легко задавать сакраментальные вопросы, труднее отвечать на них.

- Вот, ты сердишься, значит…

- Да ничего это не значит!

Мы какое-то время шли молча. Затем я продолжил:

- Впрочем, соглашаюсь. Мы оба подумали об этом. Перед нами типичный пример «очарования» в самом начальном смысле этого слова - чем дольше здесь живешь, тем сильнее тебя охватывают некие чары, в природе которых мы пока не можем разобраться. Но сейчас меня больше заботит другое: не могу сказать, что потеряна уйма времени, но, согласись, и в этом направлении нам удалось продвинуться ненамного. Вот ведь как бывает: жил человек, причем незаурядный человек, а после него остались четыре строки биографии и тетрадка стихов. Мы даже не знаем, откуда он родом, кто была эта таинственная Натали...

- Я думаю, она была не местная.

- Почему?

- Такие стихи в ранней юности пишут.

- Логично. Но что дальше?

- Не знаю.

- Вот и я тоже. Хотя...

Мы подошли к краю рощи. Впереди светлело Холодное.

- Есть идея, дочка. Давай-ка наведаемся сегодня вечером в дом Петра Константиновича.

- Мне нравится эта идея.

- А вот мне не очень, но другого выхода я не вижу. Вдруг нам повезет?

- Папа, днем нельзя туда пойти? Как-то страшновато вечером.

- Трусиха. Вспомнила о голосах, доносящихся из того дома? Вот заодно и послушаем их.

- Но ты же сам говорил, что только дураки ничего не боятся... И все-таки ответь: почему днем нельзя?

- Никто в деревне не должен знать, что нас заинтересовал этот дом. Никто! Сейчас не первые дни нашего пребывания на Маре, и соседи нас не поймут.

- Ты думаешь?

- Уверен.

За разговорами незаметно мы подошли к своему дому.

- Пришли, дочка.

- Папа, - сказала Маша, - не поверишь, но я по нему соскучилась.

- По Соловью-разбойнику?

- И по нему тоже, но я о доме говорю. Кстати, если Сергий Иоаннович Изволокин через Петра Константиновича имел отношение к дому Лукерьи, то к нашему - какое? Но ведь тебе завещали именно его.

- Очень интересный вопрос, дочка. Получив на него ответ, мы...

Закончить фразу я не успел, так как мое внимание привлек человек, сидевший на ступеньках нашего крыльца. Увидев нас, он поднялся:

- А я второй час вас дожидаюсь. Думал, уже не дождусь. Здравствуйте вам.

Это был Зегулин.

2.

- Здравствуйте, Петр Васильевич. Считайте, вам повезло. Нас не два часа - две недели дома не было.

- То-то теща моя сказала, что вы вроде как уезжать отсюда надумали.

- С чего это она взяла? - удивился я.

- Наверное, сказал кто-то, - уклончиво ответил Зегулин. - У меня просьба к вам, Николай Васильевич.