|
Звенел печально и уныло. И если скажешь: ерунда, Все блажь - и глаз своих не спрячешь, Спою: «Гори моя звезда» - Неужто тихо не заплачешь? - Это уже лучше. - Правда? - По крайней мере остроумнее. Этот человек написал посвящение некой Наталье, используя строки из известных романсов... Что ты замолчала? - Тут другими чернилами. Странно. Тедирп тот нед - и ястятарвзов еовд, - Маша, что с тобой? - Тут так написано. Может, это заклинание какое? - Дай тетрадь. В самом деле. - И папа продолжил медленно читать: И ястеминс етялкорп еоводор, И тедуб ат еж яовокор чон, И авонс тедуб умокен чомоп. Он... - Все, после этого Он ничего нет. Надо же: «И авонс тедуб». - Папа, это, наверное, черная магия? Абракадабра. - Вряд ли. - Папа задумался. И вдруг рассмеялся. - Ну и шифровальщик! Не мог что-нибудь посложнее придумать. - Затем лицо папы опять стало серьезным. - Или не захотел. Ну-ка, девушка, - и протянул мне тетрадь, - читай еще раз, только справа налево. - Двое... - Нет, ты с первого слова читай, - не без важности сказал папа. Я стала читать, как мне велела их светлость Николай Васильевич: Придет тот день - и возвратятся двое, И снимется прокляте родовое, И будет та же роковая ночь, И снова будет некому помочь. Но... - А, поняла, он мягкий знак не писал. «Придет тот день» - так правильно. И не прокляте, а проклятье. Слышишь, папа? И вновь, как тогда у церкви, он смотрел невидящими глазами в одну точку. А до меня только-только дошел смысл этих слов. - Папа, ты думаешь... - Что? Прости. Ты что-то спросила? - Ты думаешь, что эти двое... - Ну-ну, смелее, договаривай. - Эти двое - мы? - А если нет? Прочти, пожалуйста, еще раз последние две строчки. И будет та же роковая ночь, И снова будет некому помочь. Но... - Интересно, интересно. «И снова будет некому помочь». - А дальше идет «но». - Не знаю, как тебе, но мне ужасно захотелось прочитать, что же следует после этого «но». - Ты думаешь, что-то следует? - Я уверен в этом, дочка. - Так мы остаемся? - А ты... не против? - Вот теперь я услышала голос демократа. Я - за, папочка. Только не обижайся - вещи будешь разбирать один. Глава 10. 1. Решив, что из Мареевки можно будет уехать в любой момент, мы с Машей пришли к мнению, что настала пора сменить вектор поиска: если раньше наши усилия были в основном направлены на изучение историко-краеведческих документов и литературы, то отныне мы договорились сосредоточиться на личностном факторе. Стало ясно: вопросы, волнующие ныне нас, некогда волновали и других людей. Явно неглупых и много времени посвятивших разгадке тайны Белого Кельта и его дочери. И особняком среди них стоял Петр Константинович Сосновский. Похоже, тетрадка со стихами принадлежала ему. — 40 —
|