Тайна, которая в Вас самих

...

Ночь. Я в сознание уже не прихожу, не шевелюсь.

Раннее утро следующего дня. Вчера они меня валтузили-валтузили, бросили, и сторожить не надо, не боятся, что упол­зу, поработали хорошо, я не приходил в сознание всю ночь.

Они только встали. Один вышел до ветру, автомат прислонил к этому штырю, слева от меня. Я прихожу в себя, вижу: сто­ит высокий немец со спины. Подходил, видимо, видел, что я без сознания. Он в гимнастерке серо-зеленого цвета, широкая-широкая спина. Каска. Он стоит ко мне спиной, шагах так в пятнадцати-двадцати от меня, что-то рассматривает. В шагах двух от меня этот железный штырь и автомат бесхозный. Когда я это дело увидел, увидел автомат. Как меня подняло? Не вставая с колен, я хватаю его и ору: "Бей гадов!" Голос не слушается, мычание, рычание. Стреляю в его жирную спину. Поливаю из автомата в таком остервенении. Такая спина мощная, так и прошил ниже лопаток. От земли с подъемом очередь. Цели убивать нет, просто оружие рядом.

- Получите в свою жирную спину, сволочи!

Не хочу на это смотреть. Разве это можно видеть? Разве это можно вынести? Чтобы на это смотреть, чтобы это делать, надо быть не человеком. Они нас за людей не считают. Угоститесь!

Оборачиваюсь на дом: оттуда выскакивает офицер-эсэ­со­вец, за ним солдат. Странно, они выскакивают без оружия. А они думали, что стрелял этот немец. Я рассчитывал, что хоть одного уложу, прежде чем они меня. Я тут же резко развернулся и снова слева направо. Стреляю, стреляю по ним, я поливаю их, поливаю. Падает молодой немец, а потом офицер. Счеты сведены. Я даже ходить не могу, все равно мне погибать. Очнулся, рядом стоит автомат, грех их не пристрелить.

Автомат - я не знаю этого оружия, оно отличается от нашего. У дула продолговатые дырочки, у нашего ствол короче, а здесь приклад короче и толще, нет диска. Руки не держат. Целиться не могу, стреляю от живота, автомат упирается в живот. Тяжесть, только бы его не уронить, он меня заваливает.

Когда били, их было четверо. Где четвертый? Меня из окна не видно, я сбоку, стою и жду, идти я не могу, потому что, если я сделаю шаг, я упаду. Эти не шевелятся. Я жду, жду, что­бы он вышел. Еще минута - и я потеряю сознание. Скорее... Начинаю сползать направо, автомат тяжелый. Встать не могу. Он выходит чуть нагнувшись, подняв руки. Я не могу его оставить в живых, потому что сейчас сознание потеряю. Молчаливый поединок. Я опять поливаю на уровне живота, целиться не могу. Крылечко, два столбика, перила. Я опасаюсь, что попаду в перила, приходится поднимать выше, очередь может уйти выше. Расстреливаю его в грудь. Он с поднятыми руками... складывается пополам.