Практикум по арт - терапии

6. Достаточно ли участия одного арт-терапевта? Я всегда была рада тому, что вместе со мной работал кто-либо из студентов, проходя­щих стажировку по арт-терапии, либо волонтер, либо тот и другой одно­временно. Они присутствовали на всех сессиях в течение всего года. Не­редко ситуация требовала того, чтобы кто-то из нас оказал особое вни­мание определенному пациенту, в то время как другой продолжал «держать» группу. Такое распределение ролей было желательно во избе­жание эксцессов, связанных с внезапными бурными реакциями находя­щихся в измененном психотическом состоянии пациентов. Если срыв все же случался, мы, сказав пациенту, что он сможет продолжить рабо­ту через некоторое время, старались вывести его из помещения и пере­дать медицинским сестрам.

6. Проблема «открытых дверей». «Открытые двери» — признак свободы входить в помещение и покидать его, он несет положительный смысл. «Открытые двери» особенно важны для тех пациентов, кому труд­но сконцентрировать свое внимание, для тех, кто боится входить в поме­щение и, прежде чем присоединиться к группе, предпочитает постоять и понаблюдать, чем занимаются другие. Некоторые студенты-практикан­ты предлагали работать с закрытыми дверями, и мы иногда так поступа­ли, — главным образом в конце каждой сессии, чтобы создать пациен­там, готовым к групповому взаимодействию, условия для более активно­го участия в вербальном обсуждении работ.

6. Участие персонала. Персоналу было разрешено присутствовать на сессиях, однако всякий раз не более чем одному человеку. Регистра­торы и медицинские сестры проявляли интерес к арт-терапевтическим занятиям. Я понимала, что для них личное присутствие — наилучший способ убедиться в терапевтических возможностях этих занятий.

Обычно я уделяла гостям время до и после каждой сессии. Я объяс­няла им различия между их ролью, ролью арт-терапевта и пациента: я находила, что наилучшим определением их роли является словосочета­ние «участник-наблюдатель» (они могли наблюдать за тем, что делают пациенты, и могли сами участвовать в изобразительной работе). Я так­же объясняла им суть обсуждений, подчеркивая, в частности, то, что на­шей задачей является не оценка эстетических достоинств изображений или их интерпретация, а выяснение чувств, которые испытывают члены группы, глядя на свои работы. Гостей предупреждали, что высказывать свои суждения они могут, лишь если сам автор просит об этом. По моим наблюдениям, этих пояснений обычно было достаточно, и участие пер­сонала не приобретало антитерапевтического характера. Очень часто «участники-наблюдатели» покидали наши занятия с чувством обретения нового для себя опыта, касающегося арт-терапии и особенностей состо­яния пациентов. Нечто подобное имело место и в тех случаях, когда при­ходили родственники или друзья больных, захотевшие быть с ними ря­дом во время сессии. Принцип «открытых дверей» позволял им присут­ствовать на занятиях, не мешая участникам группы (появление новых людей воспринимается менее болезненно, если участники группы знают о ее открытом характере).