На стороне ребенка

В Монтрее ученики выпускного класса, от 16 до 18 лет, оказались неплохо подготовлены к нашему посещению. Директриса заручилась разрешением от родителей — поскольку их согласие было необ­ходимо — а детям объявила: «У вас будет дискуссия о разводе»; но поскольку им не разъяснили, что посетителей будет интересовать их мнение, они думали, что мы прочтем им лекцию по праву, а потом предложим высказаться. Директриса предупредила нас: «Имейте в виду, наши дети обладают не таким запасом слов, чтобы выразить свои мысли». Может быть, словарь у них был и не столь велик, зато они обладали непосредственностью, и когда им сказали: «Мы будем задавать вопросы», — они в десять минут все поняли и каждый стал открыто говорить о себе. Для учеников этого лицея материальные условия развода оказались ужасны. Из пятнадцати под­ростков, которых мы там увидели, только у одного отец получил право оставить ребенка у себя и повел себя ответственно; остальные отцы ушли из семей, когда ребенок был еще совсем мал, или когда ребенок уже подрос (а иногда детей в семье было уже чет­веро-пятеро), и оставили матерей без гроша, да и положенного со­держания не выплачивали. Матери пытались добиться выплаты денег, но безответственные отцы исчезали бесследно. В монжеронском лицее не было ничего подобного, поскольку тамошние питомцы принад­лежали в основном к средней буржуазии, администрации или мелкой буржуазии; после развода матерям, которые к тому времени не ра­ботали уже лет по пятнадцати, приходилось устраиваться на работу, во они не испытывали нужды и не должны были отказываться от летнего отдыха. Больше всего эти дети страдали от трудностей эмо-

317

ционального порядка и были гораздо сильнее подвержены тревоге, чем дети в Монтрее. Но и в Монжероне точно так же, как в Монтрее, лишь один отец из пятнадцати получил право оставить ребенка у себя и воспользовался этим правом.

Ни там, ни там родители никогда не говорили с детьми о своем разводе — ни до, ни после него, за исключением двух ответственных отцов.

В монжеронском лицее на встречу пришла девочка, не имевшая никакого отношения к разводу, но когда она была еще маленькая, у нее умерла мать, отец снова женился, и она думала, что ей расскажут, какими правами она обладает по отношению к мачехе. Она считала себя «разведенным ребенком», поскольку отец снова женился, а с мачехой она не ладила. В сущности, развод для детей — это нелады с одним из родителей или хорошие отношения только с одним из двоих. Но это не имеет никакого отношения к их собственной ответственности, и закон на эту проблему почти не распространяется. 1