|
Все-таки, что ни говори, а жизнь становится неизмеримо лучше. Вон сколько нищих развелось! Никакой это не парадокс. Ведь если человек с утра до вечера стоит на облюбованном месте, значит, кто-то ему подает... А иначе, зачем глаза мозолить, выставлять язвы напоказ и провожать нас безучастно-скорбными глазами? По большому счету особой разницы между попрошайкой и тем, кто пробегает мимо, нет. Все мы нищие. Многое зависит от самоощущения или от весьма зыбкой грани. Неделю назад, когда я пересекал улицу, эта бабушка продавала газеты. Глаза ее лучились праведным гневом. Казалось, она сама придумала этот аршинный заголовок газеты — «Олигархи на том свете будут гореть в аду». Без бабушки газета сильно потеряла бы в своем политическом весе... Никогда я не был на Босфоре. Честно говоря, я не был и в Египте. Когда на эскалаторе я слышал радиоголос, который, кляня меня за наивность, звал в солнечную Хургаду, я не дрогнул... Те, кто все-таки съездил в благословенный уголок земли, рассказывают: сидят нищие у дороги, но, боже мой, сколько в них достоинства, даже легкого презрения к остальным. Можно подумать, что это цвет нации... К чему клоню? Опять задержали получку. Отвечают: денег нет и не будет... Фантастические планы жить за счет собственного интеллекта рушатся один за другим. И тут, само собой, рождается дерзновенная идея. А что если встать у этой колонны возле целлофанового мешочка? Конечно, я — новичок, не знаю жестких правил этого нового для меня мира. Да и крыши у меня нет. Не в том смысле, что она поехала. А в том, что кто-то должен меня пристроить, выдать дозволение... Вы знаете, все мои беды от того... Впрочем, я уже повторяюсь... Между прочим, мир не без добрых людей. Меня представили «хозяину» как потенциальную рабочую силу. Тот оглядел меня с головы до ног и, высокомерно выбросив руку, процедил: — Не верю! Боже мой, я совсем забыл, что любой побирушка имеет собственную легенду. Она должна быть простенькой, как стертый пятак. В нищенском мире Штирлиц со своим всезнанием выглядит приготовишкой. Такому Мюллер не бросит и пфеннинга. «Хозяин» прав: думать, надо думать! Вот сяду у этой колонны и стану на египетский манер обливать всех презрением. Пусть все убедятся, что в нашем государстве кое-кто еще не утратил своей гордости. Нет, пожалуй, для нашей страны это не годится... Вот тащится по вагону черноволосая девочка. Она на костылях, волочит полиомиелитные ноги. Странное дело, никто не тянется к кошельку. Между тем вот оно горе — непридуманное, выворачивающее душу. Народ почитывает газеты. Подумаешь, сколько хлопот из-за одной калеки. Ни смерть, ни уродство никого не трогают. Обыкновенные маргиналии жизни... — 174 —
|