Зеркало света. Древнеарийское учение и современность

ГЛАВА 7. ДРЕВНЕАРИЙСКОЕ УЧЕНИЕ И ФИЛОСОФИЯ

Хоть мир, придуманный тобой, и интересен,

Живи в нем сам, а для других он тесен.

Отношение большинства современных людей к философии двойственное. С одной стороны, практически все уверены, что философия — это что-то чрезвычайно умное, недоступное пониманию простых людей и относящееся к компетенции выдающихся гениев и мудрецов. Но с другой стороны, те же люди убеждены, что философия не имеет никакого отношения к обычной жизни, и из нее нельзя извлечь абсолютно никакой практической пользы. «Фи­ло­софствовать» в обыденной речи обычно означает «впустую тратить время на бесплодные разговоры», «прикрывать демагогией свое нежелание работать» или нечто в том же духе. Считается также, что профессиональные философы — это что-то близкое к дармоедам, нахлебникам и приспособленцам. Так что же это за такая очень мудрая штука, которая оказывается в действительности никому не нужной?

В соответствии с современной классификацией сфер человеческой деятельности, философия считается наукой. Но это не совсем верно: в отличие от большинства современных наук она не дает никакого практического выхода, не ставит экспериментов, не пользуется математическими моделями для описания предмета своего изучения. К тому же философия претендует не на изучение какой-то одной отдельной части мира, как все другие науки, а на познание наиболее общих принципов устройства мира и взаимодействия его частей. То есть она стремится построить всеохватывающую универсальную модель мира для общего использования. В этом смысле философия гораздо ближе к религии, чем к науке. Ведь в вопросах глобального характера практически ничего нельзя доказать не только математически, но даже и логически: человеческий разум не может охватить мир в целом и никакие эксперименты для проверки истинности своих взглядов здесь просто невозможны. Однако кое-какое отношение к науке философия все-таки имеет. Ей присущи те же внешние формы, что и науке (ученые степени, конгрессы, симпозиумы, научные труды и т.д.), та же ориентация на временные, преходящие авторитеты, на тех философов, которые в данный момент признаны наиболее умными и уважаемыми. Философия так же как и наука объявляет о своем непрерывном развитии (и это действительно так, если считать развитием постоянную смену авторитетов и ориентиров). Таким образом, можно сказать, что она представляет собой нечто среднее между наукой и религией.

Отметим также, что существует философское учение, которое провозглашает себя высочайшим достижением человеческого разума, заявляет, что оно впитало в себя всю мудрость, накопленную тысячелетиями, и поняло, наконец, окончательно, как устроен этот мир. Речь, конечно, идет о марксистско-ле­ни­н­ской философии, той самой, которая так хорошо известна всем в России и других странах бывшего СССР. Еще бы: ее изучали везде, начиная со школы. В техникумах, училищах, институтах, даже на курсах машинописи помимо основных предметов обязательно была эта самая философия или производные от нее науки: история КПСС, в которой практически не было исторической правды, политэкономия, которая «дока­зы­вала» преимущества экономики социализма и скорый экономический крах капитализма, наконец, научный коммунизм, содержание которого вообще не поддается сколько-нибудь связному пересказу. Даже на производстве, в научных институтах, учреждениях, конторах, уже никак не связанных с хоть какой-нибудь учебой, обязательно проводились так называемые политсеминары, где работники должны были по очереди убеждать друг друга, что они тоже знают это самое передовое и до конца верное учение, основанное на философии марксизма. Все эти науки, наверное, не любил никто, в том числе, и те, кто искренне верил в их истинность. Все относились к ним как к неизбежному злу, о них забывали сразу после сдачи экзамена или окончания семинара. И никому даже не приходило в голову извлечь из всего прочитанного, услышанного, пересказанного хоть какую-то реальную пользу. Так что теперь мало кто жалеет, что все это кончилось. Многие даже считают исчезновение этого идеологического гнета самым главным завоеванием нашего времени и готовы терпеть большие лишения, только бы он не возвращался уже никогда.