Сиддхартха

ничего хоть сколько-нибудь ценного, ничего такого, что стоило бы сохранить,

не осталось у него на руках. Одиноким и нищим остался он, словно выброшенный

на берег после кораблекрушения. В самом мрачном настроении Сиддхартха

отправился в принадлежащий ему парк, запер за собой ворота и сел под

манговым деревом. Со смертельной тоской в сердце, с ужасом груди, он сидел и

чувствовал, как что-то в нем умирало, увядало, близилось к концу. Понемногу

он пришел в себя и мысленно прошел еще раз весь свой жизненный путь,

начи-ная с первых дней, о которых у него сохранилась память, Чувствовал ли

он себя когда-нибудь счастливым, испытывал ли когда-нибудь истинную радость?

О да, много раз он ис-пытывал нечто подобное. Мальчиком он бывал счастлив,

ког-да ему удавалось заслужить похвалы брахманов за чтение на-изусть

священных стихов, когда он отличался в словесных состязаниях с учеными, или

в качестве помощника жреца при жертвоприношениях. Тогда он чувствовал в

своем серд-це: "Вот путь, к которому ты призван -- тебя ждут боги". По-том,

юношей, когда в своих размышлениях он все выше и выше ставил свою цель, что

выдвигало его над толпой подвигавшихся, подобно ему, товарищей, когда он в

муках силился познать Брахму, когда каждое вновь приобретенное знание

возбуждало в нем лишь новую жажду -- тогда, при всей своей жажде, при всех

муках, он чувствовал то же самое: "Вперед! вперед! Ты призван!" Этот же

голос он слышал, когда поки-дал свою родину и избирал жизнь саманы, когда

уходил от саман к Совершенному, когда и от последнего уходил в Неизвестное.

Но как давно уже он не слышал этого голоса, как давно не поднимался выше!

Как ровно и пустынно стлался его путь и как много долгих лет он шел по этому

пути, без высокой цели, без жажды, без восхождений, довольствуясь маленькими

радостями и все же никогда не удовлетворенный! Все эти годы он, сам того не

сознавая, мечтал и стремил-ся стать таким же человеком, как все остальные,

как все эти люди-дети, и при этом его жизнь была гораздо беднее и

бес-содержательнее, чем их жизнь, ибо их цели, их заботы его не занимали.