Сиддхартха

произнес:

-- Говинда, друг мои, наконец-то ты сделал решительный шаг, наконец-то

сам избрал свой путь. Всегда, о Говинда, ты был лишь моим другом, всегда шел

только следом за мной. Часто думалось мне: неужели Говинда никогда не

сделает шага самостоятельно, без меня, по собственному почину? И вот ты

возмужал наконец и сам избираешь свой путь. Да обретешь ты на нем спасение!

Но Говинда, не совсем поняв слова, повторил свой вопрос тоном

нетерпения:

-- Отвечай же, прошу тебя, мой милый. Скажи мне, хотя иначе и быть не

может, что и ты, мой ученый друг, изберешь своим прибежищем Возвышенного

Буддую. Тогда Сиддхартха положил свою руку на плечо Говинды: -- Ты не

расслышал моего напутственного пожелания, о Говинда. Я повторю его. Да

удастся тебе пройти этот путь до конца! Да обретешь ты на нем спасение!

Тут только понял Говинда, что друг покинул его, и залился слезами.

-- Сиддхартха! -- жалобно воскликнул он.

Сиддхартха же ласково сказал ему:

-- Не забывай, Говинда, что ты отныне принадлежишь к саманам Будды. Ты

отрекся от родины и родных, от своего сословия и собственности, отрекся от

собственной воли, отрекся от дружбы. Так требует устав, так требует

Возвышенный. Ты сам захотел этого! Завтра, о Говинда, я расстанусь с тобой.

Долго еще оба друга ходили по роще, долго лежали они, не находя сна. И

снова и снова Говинда умолял друга сказать ему, почему он не хочет

обратиться к учению Гаутамы, какой недостаток он находит в этом учении.

Сиддхартха же на все просьбы отвечал словами:

-- Успокойся, Говинда, учение Возвышенного превосходно, как могу я

находить в нем недостатки?

Рано утром один из старейших монахов, последователей Будды, обходил

парк, сзывая всех новопоступивших учеников, чтобы облачить их в желтые рясы

и наставить в первых правилах и обязанностях их нового звания. Тогда Говинда