Шаманы, целители, знахари

Шаманы и психотики и в самом деле чем-то похожи. Мирча Элиаде ви­дит в психотике мистика-подражателя, чье переживание деформировано ненасыщенно и который при беглом взгляде на себя обнаруживает целый спектр признаков мистического и религиозного опыта. Душевнобольной представлен здесь мистиком-неудачником. Подобных же взглядов придерживается и Эрих Нейман (1978, 128), различающий мистику низкого и вы­сокого. Первое имеет в своей основе сильное «Я», обустроенное в этом мире, второе предполагает фрагментарно, хаотически организованное «Я», над ко­торым одерживает верх трансперсональный опыт во всей своей полноте и которое, тем самым, размывается до неузнаваемости.

Великий исследователь человеческого сознания Уильям Джеймс ска­зал: «Классическая мистика и «низкая» мистика возникают в одной и той же плоскости, в той могучей сублиминальной или трансмаргинальной им­перии, значение которой наука только начинает осознавать и о которой мы, однако, очень мало знаем. Это царство владеет всеми формами бытия, «ан­гел и змея» лежат там бок о бок» (1961, 326).

Но это соединение высокого и низкого, сколь бы дифференцирован­ным оно ни казалось поначалу, в дальнейшем ничего нам не дает. Мы нуж­даемся в более всеобъемлющей модели, которая воссоздавала бы весь спектр сознания. Принцип, прослеживающийся на всех уровнях бытия — это расширение возможностей сознания, развитие способности ощущать мир в единстве, способности к трансмутации во все предметы и сущнос­ти, приобщенности к духовному обмену энергиями. Следовало бы упомя­нуть здесь некоторые психические состояния, которые свойственны как шаманам, так и психотикам, но только последний переносит эти пережи­вания в плоскость своего Эго, в то время как они принадлежат высшим состояниям сознания. Психотик путает понятия «самость» и «Я», «бес­сознательное» и «сверхсознательное» и не старается сделать собствен­ное «Я* сильным, что является первым признаком становления шамана. Поэтому опыт познания собственного «Я» воспринимается как опыт ша­манского переживания и «перетягивает» трансперсональные пережива­ния в плоскость личного, что в сфере собственного «Я» выглядит как ре­лигиозный бред. Нормальные ощущения собственного «Я» он трактует как трансперсональное откровение и в результате становится «мистиком-под­ражателем». В этом смысле психоз следовало бы рассматривать как по­мутнение сознания, как бросание кубика, гранями которого являлись бы разные уровни из спектра сознания. Взгляд изнутри, с той точки, на кото­рой находишься, замкнулся в себе самом, — психотик стремится вверх или вниз по клавиатуре уровней сознания. Он зеркально поворачивает эти уровни, высокие звуки оказываются низкими, а низкие — высокими. Шизофренический мир — это зеркально отраженный мир, где написан­ное стоит вверх ногами, а читать приходится справа налево. Таков пара­докс шизофрении. Любое духовное познание обладает и оборотной сторо­ной, миром теней, собственным негативным отражением. Нет ни единого жеста, независимо от того, сколь бы высок он ни был, который был бы свободен от фарса на себя самого, не имел бы черт лика Януса, двойной головы, словом, всего того, что нас подкарауливает везде — любое пере­живание сопровождает его же собственная тень, тень всего сущего.