Тайна любимого ученика. Весть посланников света

Во время перелета я иногда вновь испытывал боль в животе. Боль нарастала по мере того, как мы приближались к нашей цели, и я испугался, как бы не заболеть совсем. Я рассказал о своих неприятностях Джону, и он попытался меня успокоить.

• Думаю, мы были правы в наших предположениях об энергетике Сербии, — сказал он. — Как только мы вошли в воздушное пространство этой страны, я тоже почувствовал тяжесть, как если бы всю страну накрывала огромная черная перчатка, не пропускающая свет. Я начинаю думать, что мощь тайного общества, о котором я раньше говорил, больше, чем я предполагал. Они не желают нашего появления, так как наше присутствие, по-видимому, ставит под угрозу их дела и цели.
• И что нам с этим делать? — спросил я.
• Нужно делать то, зачем мы сюда прилетели. Вы выступите с концертом и вознесете молитвы о мире. Затем мы поедем в Косово и установим там обелиск мира. Нам будет необходимо как можно быстрее уехать, как только мы закончим нашу работу. У этих вещей огромный потенциал к противодействию, энергетически отрицательной реакции. Нам не следует подвергать себя большей опасности, чем необходимо.
• Как мы можем защитить себя?
• Нам нужно держаться вместе, что бы ни случилось. Силы, препятствующие нам, попытаются разделить нас, поскольку это уменьшит нашу способность к действию. Мы не можем им это позволить.

• Меня беспокоит только одно, — сказал я. — Шринат Деви сказала мне, что я должен поехать в Междугорье, чтобы получить весть от Девы Марии. Однако если мы уедем из Сербии, то не сможем вернуться. Мне кажется, нам двоим будет сложно выполнить обе наши миссии, хотя обе они чрезвычайно важны.
• Могу лишь повторить, что нам следует держаться друг друга, — ответил он. — Я думаю, нам все-таки стоит вместе съездить на Косово поле. Если мы собираемся ослабить негативную энергию, довлеющую над Сербией, лучше места нам просто не найти.

Мы прибыли в Белград и оказались в самом сердце удивительной революции. Нанад, человек, занимавшийся организацией концерта мира, встретил нас в аэропорту. Мы с Джоном несли шестифутовый обелиск мира, упакованный в коробку. Нас с ним едва пропустили на таможне.