Сборник статей 2

9. конечно, я на нее ору. Потому что я знаю, как для нее будет лучше. На самом-то деле я знаю, как будет для меня спокойнее, но я никогда себе в этом не признаюсь, потому что это сразу лишит меня опоры и смысла, и я конечно говорю и себе и ей, что я ору, потому что она меня не понимает. Она не понимает, что я за нее болею, что я хочу для нее только добра. Ну а как еще отстаивать свое спокойствие? Только войной, только битвой. Если враг (в лице непослушного ребенка) грозит забрать мое спокойствие, я буду и орать, и ставить ультиматумы, и лишать еды, денег, одежды, крова. Я буду делать все, чтобы напугать его и не позволить ему нарушить мое спокойствие.

10. Мне кажется, что она совсем другая, чем другие дети. Мне кажется, что она способнее, живее, ярче. Ну конечно, я хочу видеть "своего" ребенка именно таким, точно так же, как я хочу, чтобы у меня были самые модные туфли, самая уютная квартира, самая дорогая машина. У меня есть имущество, и я хочу, чтобы оно было лучшим, потому что в этом я нахожу опору. Если я лучшая в обществе, у меня есть смысл в жизни, у меня есть опора. Меня уважают, мной восхищаются, мне завидуют, и всем этим я питаюсь и заполняю свою жизнь. И уж конечно я хочу, чтобы "мой" ребенок тоже был лучшим. Ведь он - это почти то же самое, что и я. Его достоинства искупают мои недостатки, мои слабости. Если мой ребенок чем-то выдается, я могу думать об этом, я могу гордиться им, потому что я непременно буду думать, что эти способности у него из-за меня (я с ним занимался, я его отдал в хорошую школу, я ему передал свои гены, он унаследовал мой характер). И в этом тоже я найду смысл жизни.

Итак, все что я могу сказать по поводу такого явления, как "мой ребенок", это то, что у меня есть набор восприятий, которое я называю физическим телом ребенка. Я знаю, что каким-то мистическим образом этот набор восприятий сформировался в этом физическом теле, которое я воспринимаю в этом месте, но это ни о чем мне не говорит. Все, что я могу признать - это то, что наши физические тела построены из схожего материала, но поскольку я - это не тело, и никто - это не тело, ничего больше сказать нельзя. Жить вместе только из-за того, что у нас схоже тело, считать, что мы принадлежим друг другу - значит отождествлять себя со своим телом, ограничивать себя набором восприятий, свойственных физическому телу.

У меня нет ребенка, потому что я не знаю, что такое "я", "он". И я не знаю, почему я должна нести за него ответственность. Если нас не связывает ничего, кроме схожести клеток физического тела, я не понимаю, из чего у нас может родиться близость. Наше общение возможно только на основании концепции о том, что родители и дети принадлежат друг другу и должны всю жизнь держаться друг друга. Любая концепция отупляет, уводит прочь от истины. Она дает опору для жизни в обществе людей, но это совсем не та опора, которая мне нужна. Это и не опора вовсе, это необходимость. Я не хочу следовать концепциям, я не хочу получать успокоение за счет подавления других, я не хочу никого присваивать, равно как не хочу никому принадлежать, потому что все это ограничивает меня, загоняет в рамки, заставляет следовать правилам, уводит прочь от потока жизни. Я снимаю с себя какие-либо определения, в том числе и самые священные, с точки зрения общества - мать, дочь, жена. Я - Нечто неизмеримо большее.