Мысли и сердце

На электрокардиоскопе — ритмичное подпрыгивание зайчиков.

— Продолжайте так же.

Пошел искать родных. Больше нельзя откладывать. Наверное, они в зале. Или в лаборатории? Нет, должны быть близко от своих.

Опять этот коридор.

Зал. У дверей стоят Света и Алла.

— Мы уже все рассказали. Но они хотят видеть вас.

Вот самое главное. Нет, не самое. Самое — это они, Надя и Алеша. Всякое горе у живого проходит. У матери не проходит. Рубцуется, но не проходит.

Отвел девушек в сторону.

— Скажите, кто родственники?

— У Алеши одна мать. Она здесь. У Нади — муж, мать, отец. Приехали муж и мать.

— Пойдемте.

Взгляд. Сидят на стульях молча. Тихо плачут. Юноша сидит прямо, губы сжаты, лицо неподвижно. Алла:

— Вот Михаил Иванович.

Михаил Иванович. Убийца. Нет, не скажут. Пока не скажут, они еще надеются. В это время доктору не говорят...

Встали, подошли все. Я не могу разглядеть их лица, глаза куда‑то прячутся. Нет, смотри прямо.

— Я мать Алеши. Профессор, скажите — как?

Мать. Еще не старая женщина. Остальные молчат. Другая женщина старше. Плачет.

— Вам все рассказали, товарищи. Ожоги очень тяжелые. Третья степень... (Понимают ли они?)

— Но они живы? Или, может быть, уже нет их?

— Пока живы. Делаем все, что можем.

— Они страдают? Боль, наверное, адская?

— Нет, они под наркозом. Сразу, с самого начала. Искусственное дыхание и наркоз.

Молчание. Отошли в сторону. Женщины сели. Юноша остался со мной.

— Как же это вы могли допустить такое? Вы — профессор. Ребенку ясно, что в кислороде все горит. Есть же у вас инженеры?

Что ему скажешь на это? Ребенку ясно, а я не сообразил. И все другие — тоже.

— Да, вот так получилось. Больше мне нечего сказать. Вот опять мать Алеши:

— Профессор, пустите меня к нему.

— Нет, не могу. Он под наркозом, забинтован весь.

Не настаивала. Нельзя пустить. Ей же будет хуже. Пусть лучше меня считает извергом. Оправдаться перед ними все равно нельзя.

Можно уходить.

— Девушки, побудьте здесь.

Это нашим. Они же были подруги или, во всяком случае, товарищи по работе. Обязаны, хотя и не легко. Но им легче — они не виноваты.

Снова кабинет. Сигарета. Вторая.

Они умирают за науку. Нет, из‑за твоей глупости, что не сообразил о кислороде. Но держат же в Англии малые камеры на кислороде? Видел на фотографии — прямо в палате стоит, для одного человека. Рядом — кровать. Дело не в кислороде. Не нужно было электричества. Но без этого опыты не дали бы всех сведений. Значит, надо что‑то придумать.