|
«Ох, бестолочь…» - сказала Афанасьевна, и – ушла. И все ушли. А я в баню вернулся; от всего, что с утра со мной приключилось, уже мутило, хотелось не то чтобы спать, - а забиться в уголок, и подальше, и посидеть там тихонько суток трое… Сидеть и ни о чём не думать… ………. - Что же эта ведунья-попрыгунья – так и слиняла? Вообще никто не пришёл? - Да навроде того… Хотя – потом – я нашёл у двери корзинку с едой и небольшое ведёрко молока. Тоже хорошо! А насчёт всего прочего – я не в обиде: каждый сам к своей совести линейку прикладывает, тут уж – кто как умеет… Да и вообще: не сахар дело… Вот у тебя, маэстро, с Мишей всё просто складывается; вы с ним – ну будто б! – со времён царя Гороха друг друга знаете! А я… Я ведь в тот вечер и в ту ночь и впрямь чуть не спятил! – Пётр помолчал немного, улыбнулся: - Знаешь, за то, что мне тогда хлебнулось, и потом – за двадцать с лишним прошедших лет, - благодарен я судьбе, всем собою благодарен! Непонятно только: как могут жить другие – все прочие, кто не встретил на пути Мишу – так, как они живут. Сберёг меня ГОСПОДЬ от такой напасти! - Сберёг… Ты молодец, Петруша. Ты сильный! – только прозрачный и ломкий до невозможности. - Ну уж… - Давай, рассказывай дальше. Что дальше-то было?.. ………. - Лежал он неподвижный. Глаза закрыты. Весь прямой, замерший… Иной раз лезло в голову: уж не помер ли…? Дыхания совсем слышно не было. Чем я мог помочь? Тряпку мочил – на лоб клал… Губы смачивал… Что ещё? Вот и всё… Ближе к ночи, - я тогда задремал малость, - вдруг затрясло его. Побагровел весь. Вскакиваю. Кидаюсь в угол за ковшиком с водой: оплесну, думаю, его – может, к пользе будет, может, полегчает… Разворачиваюсь с ковшиком, а он – взмыл! Ты понимаешь, вроде бы и лежит, как лежал, и колотит – по-прежнему, только не на кровати лежит, а – над кроватью. В полуметре, а может и больше… Ковшик-то я выронил. Прислонился к стенке, - закачало меня несколько. На него смотрю… Смотрел не долго. Старик захрипел и бухнулся на постель. А керосинка – погасла… Мгла полнейшая. Я за спички ухватился, керосинку принялся запаливать по-скорому. Запалил… И опять меня закачало… только на этот раз – я по стенке вниз съехал, на корточки: на постели сидел голый мальчишка, лет семи-восьми, и ел яблоко. — 47 —
|