Имагинатор

— Я думаю о том, что хочу с вами выпить и поужинать. — По сути дела, как я уже отмечал, такая фраза означает предложение вступить в сексуальную связь. «Я хочу с вами поужинать» и «Я хочу вас» — одно и то же. Или так: «Я хочу с вами поужинать» = «Я хочу вас». Конечно, я думал не об этом, я вообще не думал, постольку поскольку пребывал в задумчивости, но откликнулся я так потому, что действительно хотел — . во-первых, выпить, во-вторых, поесть и, в-третьих — женского тела.

Мне почудилось, что она оказалась еще ближе, и я переспросил:

— Вы хотите со мной поужинать?

— Можно. — В ее голосе прозвучала некоторая предрасположенность к симпатии.

Мы медленно побрели по бульвару, направляясь к «Аннушке» (кафе на Цветном бульваре —прим. изд.). Окружающая толпа сблизила нас, мы шли совсем рядом, мы вынуждены были касаться друг друга. Толпа вообще способствует сближению малознакомых мужчины и женщины — просто в силу своих физических свойств. Я это понимал давно и пользовался этим, приглашая девушек, с которыми желал отношений, перво-наперво прогуляться где-нибудь в многолюдном месте. Человек испытывает определенный страх перед прикосновением и некоторую неловкость, прикасаясь к другому, так как прикосновение в общем-то либо акт агрессивный, постольку поскольку наличествует о вторжении извне, либо интимный, ибо являет собой первый шаг сближения, логическим продолжением которого может послужить уже проникновение друг в друга. Среди же стихии толпы не прикасаться к девушке просто невозможно, а она в свою очередь просто вынуждена позволить это в то время, как в любой другой ситуации подобное действие могло бы быть связано с различного рода запинками..

Однако, сейчас я никак не игрался, а просто шел с женщиной, которая мне нравилась. И улица шумела, как некий заколдованный сад, и вечер, исполненный смутных намеков на романтизм, плыл над нами. И во всем была иллюзия какого-то смысла.

— Как вас зовут? — рассмеялась она. Мы чуть замедлили шаг, обменявшись именами и взглядами. «Сергей» — «Оксана».

Затем мы поужинали, а потом пришли к ней домой на Тверскую и там возлежали.

После соития я ощутил пустоту, печаль и потребность в одиночестве, и это побудило меня отправиться к себе.

Возвращался я, уже пробираясь сквозь пространство, погруженное на самую глубину ночной темноты. Тишина и спокойствие если и не царили вокруг, то были единственными не спящими обитателями того полуночного часа.

Я размеренно и плавно спускался по Петровскому бульвару, следуя течению великолепного безмолвия, как вдруг, нечто оформилось передо мною, выюркнув откуда-то сбоку... то был взъерошенный безумец, шизофренного вида старичок. Он мелко семенил на месте и глухо бормотал: «Демоны, демоны вокруг... батальоны демонов... полки нечистой силы... разве ты не видишь? Всмотрись во мглу ночную, проникни взором во мрак дневной... они надвигаются на тебя, как стада саранчи... не слышно разве хлопанья их крыл? Они хочут сомкнуться вкруг тебя кольцом ядовитым». Старичок источал шипение и постепенно приближался ко мне. Его замкнутый на себе лик, подсвечивался мерцающими от возбуждения глазками, которые устремлены были куда-то в одну точку; и в то же время я чувствовал на себе тяжелый и упертый взор помешанного. Вдруг, старичок стал подпрыгивать и гримасничать, пританцовывая ножками и бровями и распевно речитативить: «Злыдни, злыдни... чур, чур, чур... злыд-ни-и-и. Призрачное, стань прозрачным. Сатана, изыди-и-и»!