Имагинатор

Николосов сказал «то-то» и скрестил руки на груди, но Талантов поморщился, строго посмотрев на него и медленно проговорил:

— Мы слушаем.

— Мы очень внимательно слушаем, — вторил Николосов. Злюкин перешел, вдруг, на шепот, и стало слышно, как по натянутому полотну его зонтика громче застучали дождевые капли.

— Так вот, — заговорщицки подмигнул специалист, — вы ищете совсем не там, где надо.

— А где надо? — хором воскликнули Талантов и Николосов.

— А надо — в конторе утильсырья.

— Так скорее же в контору!

— Э... погодите, погодите. В контору то мы всегда успеем. А вот Быркину бы надо подождать.

— А что за Быркина?

— Пресс-секретарь, — сухо сказал Злюкин.

— Зачем нам нужен пресс-секретарь?

— Затем, что все должно быть по форме. Без формы ни одно содержание никуда не годится.

— Ну хорошо, хорошо. А где же эта ваша Быркина?

— А сколько время?

— Скоро пять.

— С минуты на минуту должна подойти.

— Куда?

— Ко входу в метро.

— Так пойдемте же, пойдемте!

В назначенном месте они обнаружили женщину высокого роста со строгим лицом и надменным взглядом.

— Здравствуйте, Антон Семеныч, — четко вымолвила она. — А это кто?

— Талантов... Николосов, — официальные и торжественные, представились приятели.

— С вами, Антон Семеныч?

— Со мной.

— Ну что ж... я готова приступить к исполнению обязанностей. Узнали, где контора?

— Узнал.

Когда они подошли к темному дощатому домику, приземистому и мрачному, на дверях которого значилось «Контора утильсырья», Быркина достала из сумочки ручку с блокнотом и что-то стремительно черкнула в нем, после чего поджав губы, с невозмутимостью в голосе констатировала:

— Ну вот мы и пришли.

Злюкин поднялся на крылечко и постучал в дверь.

Загремели изнутри стальные запоры, заскрежетали замки, и через несколько минут в полуотворившуюся дверь просунулась голова, покрытая пепельными жидкими волосиками с лицом сморщенным и древесного цвета, видом своим напоминающим пенек, изъеденный древесными жучками.

— Что угодно? — Голос оказался таким же древесным и скрипучим.

Из дверного проема потянуло прохладой и затхлой сыростью.

— Да вот... — быстро кивнул Злюкин на Галантова и Николосова, — привел желающих как следует провести время.

Сучковатый нос пошевелился, и древесная физиономия заскрипела:

— Вре-е-емя... да яшшо про-о-вести... — пенек вытянулся, превратившись в пень, и ехидно ухмыльнулся.

— Дело в том, — начал оправдываться Злюкин, — что они получили сигнал.

— Сиг-на-ал... во-от оно что...

Талантов и Николосов, вдруг, сделались неподвижны, будто пораженные ступором. «Эта рожа еще порчу насылает», — промелькнуло в голове Галантова, но тут рожа развернула к нему свои подслеповатые глазенки: