|
китайских авторов. Мистик и носитель метафизического знания цзюньцзы превратился в некоего «достойного мужа», классически образ честного служителя, сановника и советника правителей. А вот главная составляющая цзюньцзы – его мистическая посвященность и способность осуществлять функции медиума между миров умерших мудрецов и ныне живущих людей, оказалась просто «вымыта» из его облика. Цзюньцзы – это образ идеализированного и окультуренного мага, введенный Конфуцием и его последователями. В основном это было сделано из-за того, что сам Конфуций искал оправдание собственной роли и облику – облику человека, что, обладая магическими познаниями и учением-Дао, не только служить разным правителям, но и с радостью готов предлагать себя любому, кто призовет его на службу. Хорошо известно, что конфуцианство как таковое сформировалось значительно позже жизни патриархов этого учения: Конфуция, Мэн-цзы, Сюнь-цзы. И пониманием сути конфуцианства, включая и трактовку смысла цзюньцзы, мы обязаны скорее неоконфуцианству X–XIII вв., а затем и конфуцианскому ренессансу эпох Мин и Цин. Естественно, что в тот момент, когда конфуцианство из личного учения Конфуция превратилось в государственную морально-политическую доктрину, многие ранние черты мистического, присутствовавшие в самом духе учения Конфуция, исчезли. Они были заменены на мораль и государственно-политическую софистику. А поэтому, внимательно вглядываясь в слова Конфуция, записанные его учениками, мы с интересом обнаруживаем в облике цзюньцзы такие черты, которые не позволяют понимать этот термин лишь как «благородный муж». Итак, насколько «благороден» традиционный китайский благородный муж? Прежде всего цзюньцзы обладает абсолютным мастерством, феноменальными способностями «уметь все». Один из лучших учеников Конфуция Цзэн-цзы замечает: «Тот, кому можно поручить воспитание сироты ростом в шести чи (138 см, т. е. не достигшего 15-летнего возраста – А.М.), кому можно доверить управление царством в размером в сотни ли, и кто при этом не оступиться перед лицом трудностей – разе это не цзюньцзы? Конечно же, это цзюньцзы!» (VIII, 6). Этот цзюньцзы, как ни поразительно, не должен знать ничего особенного, равно как и обладать полнотой знаний. Да и сами эти знания получены не столько от обучения, сколько в виде небесного мистического посыла, и в этом плане лично цзюньцзы не должен много «знать». Сам Конфуций как-то вопрошает. «А многими ли знаниями должен обладать цзюньцзы? Совсем немногими» (X, 6). Таким образом «знать» должен — 100 —
|