Хайдеггер и восточная философия

Ни одна из известных нам работ, сопоставляющих труды Хайдеггера и дальневосточный буддизм, не привлекала к рассмотрению теорию отсутствия мыслей. Нам же представляется очевидным, что «отсутствие мыслей» находится в некотором соответствии с пафосом Хайдеггера, направленным на конструирование не‑дуального мира. Отсутствие мыслей, как понимали его ученики Хуэй‑нэна, есть не что иное как преодоление эмпирической личности и, как следствие, эмпирического мира в целом, в частности, его фундаментальной конечности. Результатом этого процесса должно было стать непосредственное созерцание истинного бытия, совпадающее с реализацией высшей сущности человека.

§7. Ученики и последователи Хуэй‑нэна: Хэцзэ Шэнь‑хуэй, Усян и Баотан У‑чжу

Историческая картина становления китайского чань‑буддизма в течении многих столетий подвергалась тенденциозным искажениям и до сих пор лишена достаточной ясности. Несомненно то обстоятельство, что долгое время считавшееся принципиальным разделение чань‑буддизма на Южную (мгновенную) и Северную (постепенную) школы, в значительной степени является плодом искаженных толкований, произведенных Хэцзэ Шэнь‑хуэем с целью возвеличивания своего наставника Хуэй‑нэна, которго он стремился представить истинным наследником учения Бодхидхармы, а себя соответственно истинным преемником Хуэй‑нэна.

Кисти Шэнь‑хуэя принадлежит произведение,озаглавленное «Записи о разъяснении веры Bеликого наставника Хэ‑цзэ»[449]. Идеи этого текста также разделяют недвойственный взгляд Хуэй‑нэна на «отсутствие мысли»: «Отсутствие мысли в отношении истинной реальности есть познание истинного свойства (реальности) вне мышления в признаках и свойствах. … Мысль отсутствия мысли есть мысль об истинной реальности. … Ум изначально не проявляет себя, Путь свободен от мысли. Отсутствие мысли, размышлений, отсутствие стремлений и приобретений, нет прихода и ухода, разделения на то и это. … Это есть обретение пути недвойственности, постижение принципа единой колесницы (наивысшего учения – К.С.)» Еще одной характерной чертой учения Шэнь‑хуэя было утверждение наличия у пробужденного ума некоего сущностного свойства – «одухотворенного знания» (лин чжи), которое понималось как присущее всем людям «все‑знанине», «спонтанная мудрость», сродни мудрости Будды[450]. Подобная теория могла появится только как проявление традиционного китайского мышления в парадигме «субстанции и акциденции» или, как говорили китайцы «природы и сущностных свойств». Элементы подобного подхода в мышлении Хуэй‑нэна ощущаются даже в приведенных нами выше кратких отрывках его высказываний. Шэнь‑хуэй в этом отношении оказался верным последователем своего наставника.