|
В определенном противостоянии Шэнь‑хуэю находились сторонники более радикального толкования «отсутствия мыслей» – наставники чань‑буддизма из Сычуани У‑сян и Баотан У‑чжу. Их учение описано в весьма тенденциозном и апологетическом по духу сочинении «Запись о передаче Дхармы (учения) в течении поколений»[451]. Учение обоих наставников восходит к Хуэй‑нэну, причем они, как и Шэнь‑хуэй, полагали себя его истинными преемниками. У‑сян был последователем учеников монаха Чу‑цзи, одного из преемников Хуэй‑нэна. У‑чжу следовал еще одному представителю традиции Хуэй‑нэна Цзы‑цзаю. Учение Цзы‑цзая автор «Ли‑дай фа‑бао цзи» формулирует одной фразой: «В чистоте нет признака чистоты, это и есть истинная чистота природы Будды»[452]. Как представляется, в таком виде учение Цзы‑цзая находится в непосредственной генетической связи с учением У‑чжу об «отсутствии мысли». Однако, У‑чжу привел концепцию «отсутствия мысли» к ее логическому завершению‑представлению о неразличении и абсолютной неприверженности, «когда отсутствует даже отсутствие мысли». У‑чжу опираясь на воззрения Цзы‑цзая по поводу отсутствия признака чистоты в чистоте, установил необходимость сохранять совершенную неприверженность ума и добиваться освобождения даже от малейшего различения (конструирующей деятельности ума), способного вызвать в сознании приверженность к феноменальному многообразию[453]. Из такой концепции следовал вывод о непосредственном тождестве человеческого сознания и Будды и призыв к отвержению традиционных канонических практик и доктринальных учений и обращению к созерцанию собственной природы как наивысшему пути освобождения. В этом и выразилось основное содержание доктрины У‑чжу об «отсутствии мыслей». Поскольку подобная формулировка учения делала бесполезной всю предшествовавшую буддийскую традицию и обрядность, снимала необходимость формализованных практик и официального принятия обетов, уборки территории монастыря, возделывания огородов и т.д. C доктринальной точки зрения учение У‑сяна определялось формулой так называемых «трёх фраз»: «не‑запоминания», «не‑мыслия» и «не‑забвения». «Не‑запоминание» соответствует буддийской морально‑этической практике исполнения заповедей, «не‑мыслие» или «отсутствие мыслей» соответствует практике сосредоточения и «не‑забвение» соответствует мудрости[454]. — 110 —
|