|
Степан хмыкнул и отвернулся. Алеша ответил: – Машина? Я, право, не знаю? – Вы не знаете? Вы, мальчишка, держите под стражей председателя Совета рабочих депутатов? Степан возмутился: – Да я ж тебе объяснял: не за то, что ты председатель, а зачем ты в эсеры записался? Вот теперь и расхлебывай! Я тебя не тянул в эсеры? Не тянул. А ты ещше и про войну начал молоть, ребенок и тот скажет… Степан все это выговаривал нежно, убедительно, но Богомол его не слушал. Он подошел к стене, остановился перед каким-то плакатом, задумался гордо. Вошли Муха и Семен Максимович. Муха полез к ящику. Семен Максимович провел по усам пальцем, взял за рукав Степана, прогнал его со стула, положил руку на стол, свесил пальцы, кашлянул и замер в неподвижном строгом ожидании. Муха порылся в ящике стола, поднял глаза: – Ваша машина здесь, товарищ Богомол. Можете уезжать. И вы, товарищ Остробородько. – Машина меня не интересует. Вы скажите, какое вы имели право меня арестовывать? Муха еще раз заглянул в ящик, пошарил в нем рукой, улыбнулся: – Да какое там право? Арестовали – да и все! – Нет, скажите, какое право? Вы думаете, это так пройдет? Муха еще раз улыбнулся: – Я думаю, что, – он уверенно кивнул головой, – пройдет! – Значит, вы надеетесь на безнаказанность? – Надеюсь, – сказал Муха и закрыл ящик. – Пользуетесь всеобщим безвластием? – Пользуемся… Богомол засверкал взглядом, у Остробородько за очками заиграла тонкая, просвященная ирония. Муха поднял ясные глаза на Богомола. Тот начал застегивать свой макинтош. – Не доросли вы до демократии, товарищи. Вам нужна палка, Корнилов нужен! Слово «Корнилов» Богомол провизжал громко, подбросив маленькую, белую руку к потолку. Муха поднялся за столом, оперся руками: – А вы себе заведите Корнилова. – Кого? – Да Корнилова. Сильная власть, палка, никто вас не арестует, вы будете проповедовать войну до победного конца, никто вам слова не скажет! Хорошо! Богомол бросил на Муху гневный взгляд и толкнул дверь. Дверь открылась, но Богомол еще не все сказал: – Из ваших этих… ленинских химер… все равно ничего не выйдет! Химеры! Остробородько поднялся, тонко улыбнулся и протянул вперед поучительный палец: – Химеры и преступление! И преступление! – Напрасно их выпускаешь, товарищ Муха, – начал Степан, – в каталажку нужно таких или прикладом по голове! – Степан грозно двинулся вперед, но Богомол уже вышел, за ним направился и доктор. Степан тоже шагнул за ними, но Алеша строго сказал: — 375 —
|