|
Богатырчук снова откинул голову: – Тайна жизни! Какая разница! Какие мы тогда были бедные, одинокие, обиженные, помнишь, Алексей? Алеша засмеялся вспоминая: – И гордые, Сергей! Страшно гордые! Таня смотрела с высоты лестнички недоверчиво: – А может… просто молодые… желторотые! Павел повернулся на своей книжной стопке: – Ничего подобного, Таня! Ты понимаешь, мы тогда… мы теперь моложе! О! Богатырчук зацепил очень важный вопрос. Я хорошо помню, какая тогда была жизнь! Сил не было, даже злиться сил не было. Жили, жили себе, а в восемнадцать лет уже и… стареть начинали. А что нам было делать? А что у нас впереди было? Одно… костромское. И все! Теперь Марусиченко понял, что тема идет важная и что она ему по силам, а в таком случае он всегда высказывался: – Павел, неправильно говоришь! Чего это: костромское! Кострома, брат, вот она, Кострома! Заводы здесь были? Были. Работали? Работали. Молотилки делали? Делали. И в девятьсот пятом году бастовали? А еще и как! А только люди про все забыли. Человек сам себе цены не знал, каждый думал: нету мне никакой цены. Что я такое? Столяришка там паршивый, а тот – слесаришка. А на самом деле была цена. Была, понимаешь, большая цена! Я вот, например, столяр! Рабочий! Последний человек. А что большевики сказали: первый человек! Николай Котляров слабо улыбнулся: – Цена! Ты на фронте посмотрел бы, какая нам была цена. Мало того, что уничтожали тысячами, а даже вежливости не было, никто толком не объяснил, почему нужно мне умирать. Команда – и все! Ты помнишь, Алеша: «Вперед!» А это только называлось так «вперед», а на самом деле: «Умирай!» А почему так, никому не интересно. А только большевики растолковали, куда нужно вперед идти. Марусиченко взмахнул рубанком: – И все через них! Легко это подумать: в нашем уезде у князя Волконского тринадцать тысяч десятин, у Четверикова – одиннадцать, у этого… фальшивомонетчика Чуркина – десять тысяч. Сколько это стоит? Ого! А тут тебе Павел Варавва – а сколько ж он стоит? Выходит, пустяк. Нина тронула пальцем уголок переплета: – Какая же тут тайна? Господа и теперь есть. Богатырчук ответил ей радостно: – Ха! Есть! Принципиально их уже нет! Вы, конечно, знакомы с учением Маркса? Нина чуть-чуть порозовела: – «Капитала» я не читала – очень трудно, а я хотела… Но я знаю, я все хорошо знаю. – Маркс давно доказал, что они приговорены. И все это знали. А они думали: чепуха, исторические законы как-нибудь приспособятся. И воображали, что они всетаки сделают историю, что они – организаторы, необходимая сила жизни. Они перемалывали нас с полной уверенностью, что это надолго, что это хорошо. А сейчас им, как снег на голову: нет! Вы понимаете, как это сказано, нет?! Пока говорили книги, они могли отговариваться, а сейчас сказал народ… — 379 —
|