Внеземляне идут!

— Ты бы не вертухался зря, сыночек. Канай, — говорит, — назад в барак, пока ещё есть время. Мусора, чтоб ты знал, расставили ловушку на вас, губошлёпов. Сейчас начнут вас шмалять, едва вы, дуроломы, носы высуните из мышиной своей норы по ту сторону колючки...

— Ладно фуфло давить, — чеканю я в ответ. — Давай, — говорю, — зови сюда самого главного начальника. Ваша взяла, менты, — говорю, — и хрен с вами. Не отбиться, видно, мне, бедному, никогда от вашей волчьей, наседающей стаи. Кончай, в общем, митинговать. Давай сюда начальника, падла!

И так я это хорошо, душевно сказал, с таким качественным надрывом, что даже самого себя стало мне жалко.

А рожа опять за своё:

— Есть приказ шмалнуть всех вас на месте, когда вы прохиляете за зону. В назидание всем прочим зекам, сыночек. Так что завязывай, — говорит, — качать права, с понтом умный. Дуй, зараза, в барак, покуда оперы не расписались свинцом в расходном ордере на твою душу.

Произнеся эти веские слова, рожа сгинула. Исчезла в момент вместе с облаком своим к чертям собачьим. Куда она подавалась, не знаю.

Я ещё больше приторчал от такого оборота дела. Ну, словно бы взял дополнительную, вторую дозу марафета без передыху вслед за первой.

Главное, тишина вокруг стоит такая, как в карцере. А должны бы по идеи уже грохотать сапоги и клацать затворы, и сиплый голос в окошко кухонное должен бы уже по идеи орать: "Выходи по одному, руки за голову, мать вашу так!" Не слышу, однако, ни сапог, ни голоса. Тишина.

Ни фига не понимаю.

Торчу посередине кухни дурак дураком, руками машу — бока себе растираю, весь до печёнки промороженный той рожей... Оглянулся, а барыги, что застрял в лазе, и след простыл. Видать, дал с перепугу дёру, нырнул в дырку под землю, когда мы с рожей начали перепуливаться красивыми словами.

Шагнул я, продолжая ничего не понимать, к лазу и чую, не могу второй шаг сделать. Хоть режьте меня на куски, граждане, не могу. Постоял так, постоял, вперёд-назад раскачиваясь, дивясь речам той прозрачной рожи, интенсивно обдумывая их. Стало тут потихоньку доходить до меня, что рожа эта — никакое, видно, не секретное оружие, что вовсе не на ментов она работает, а совсем даже наоборот, пошли ей Бог здоровья и счастья.

Знак она мне подала, Лёха. Понял? Знак! Век не забуду её услугу.

Поклонился я в ноги тому месту, где рожа была, сказал спасибочки и пошлёпал в бодром темпе назад в барак.

Только на своё законное место на нарах-вагонках приткнулся, как тут оно и началось. Как то есть что — оно? Да светопреставление в натуре! Пошли грохотиловки за зоной плеваться свинцом, и, что характерно, колотило их, как психических, строго в одной точке. Ты правильно понял, Лёха. Именно там, где был выход на волю из нашего подкопа.