|
— Этот знатный эфиопянин, — сказал он, указывая на последнего, — прибыл от Понтия Пилата с приказанием для меня выполнить желание матери распятого «Царя Иудейского». Он сказал мне, что она здесь и с тобою, ученик Распятого. Где она и чего она желает? Клянусь Юпитером! Я выполню всё, что могу и даже больше, ибо никогда душа моя не болела так, как теперь, при виде этой гнусной казни невинного… Погляди, — и он гневно указал на группу саддукеев и священников, омерзительно кривлявшихся в какой‑то сатанинской радости у подножия креста, — погляди! Я многое видел на своём веку, но, пусть разразит меня гром, никогда не видел более густой крови, чем пролившаяся сегодня, и более гнусных людей, чем твои соотчичи, ученик Распятого! И он, отвернувшись, с отвращением плюнул. — Мы хотим просить тебя, римлянин, чтобы ты допустил ко кресту Мать моего Учителя, — мягко сказал Иоанн. — И чтобы она слышала все издевательства и насмешки, которые сыплют на голову её страдающего сына эти дети Тартара?[85] — спросил римлянин. — Впрочем, я помогу этому делу. Проси сюда женщину и иди с нею сам, — и центурион подошёл ко кресту. — Довольно! — зычно крикнул он. — Ваше дело сделано. Ваш «Царь» висит на кресте. Уйдите отсюда прочь. Дайте место священным слезам матери! Гневно косясь на центуриона и недовольно ворча, отхлынули от креста саддукеи и священники. Тихим шагом, опираясь на руку Иоанна, подошла ко кресту закутанная в покрывало Женщина и с немым рыданием припала к окровавленным ногам Распятого. С Божественной кротостью глянули вниз очи Бога, страдающего муками человеческими. — Иоанн! — раздался тихий голос. — Даю тебе свою мать: отдай её им… Мать! Сойди с высот твоих и иди к ним… И вновь поднялись очи Спасителя и остановились на группе, которую составляли я, Фалес Аргивянин, Арраим и центурион. Невольно глянул я на Арраима. Обратив очи свои на Спасителя, самый могучий Маг на Земле был весь порыв и устремление; я понял, что один лишь знак с креста — и всё вокруг было бы испепелено страшным Огнём Пространства… И тихо‑тихо прозвучало с креста: — Отче! Прости им, не знают, что делают… Низко склонилась под этим укором голова Арраима, великого Мага планеты. — Клянусь Юпитером! — изумлённо прошептал возле меня центурион. — Он прощает им! Да он воистину Божий Сын! Я, Фалес Аргивянин, жадно следил за всем, ибо сердце моё было переполнено вместо Холода Великого Познания потоком Любви Божественной; и увидел я, как очи Бога обратились к разбойнику, в несказанных муках не отрывавшему взора от Господа. Не то стон, не то рычание было ответом на взгляд Бога. — 35 —
|