|
Священник бросился к солдатам и остановил их. Изумленный разбойник поднялся с креста и недоумевая смотрел на священника и подошедших к нему саддукеев. Тут же рядом поставили и дрожавшего полуголого менялу, как‑то по‑собачьи трусливо глядевшего вокруг. — Слушайте, вы! — визгливо кривлялся перед ними священник. — Мы сейчас будем ходатайствовать перед консулом о прощении вас, но с условием, что вы совершите казнь' над этим богохульником, — указал он на Галилеянина. — Нам нельзя проливать кровь, и у нас нет своих палачей, а римляне не желают совершать над ним казни, ибо не они его судили. Ну? Хотите вы? Меняла сразу как‑то подпрыгнул и кинулся в ноги священнику. — Возьмите, возьмите меня! — вопил он. — Я всегда буду верно служить вам! Священник одобрительно кивнул головой, лукаво ухмыльнувшись. — Ну а ты что скажешь? — спросил священник у разбойника. — Ты хочешь, чтобы я пригвоздил его, — кивнул он головой на Галилеянина, — ко кресту? — Ну да, — нетерпеливо подтвердил священник. Гневно сверкнули глаза разбойника. Он глубоко вздохнул и ожесточенно плюнул прямо в глаза священнику, затем повернулся, и, раздвинув толпу, подошёл к своему кресту и снова молча лёг на него. Сзади послышалось одобрительное рычание центуриона: — Клянусь Юпитером! Из него вышел бы бравый солдат. Священник очнулся от неожиданного оскорбления, и пена бешенства и ярости оросила его губы. — Прибивайте его, прибивайте! — визжал он и, подбежав к лежавшему на кресте разбойнику, ударил его обутой в сандалию ногой в голову. Но тут солдаты, по знаку центуриона, оттолкнули его и молча взялись за своё страшное дело. Не прошло и трёх минут, как огромный крест с висевшим на нём гигантским окровавленным телом разбойника как‑то печально поднялся над толпою и тяжело ушёл в землю. Ни одного стона не вырвалось из крепко сжатых уст казнимого: на перекошенном от страдания лице ярко горели одни только глаза, неотступно глядевшие на Галилеянина. А Он поднял руку и, как бы благословляя разбойника, что‑то тихо прошептал. И мои глаза, глаза Посвящённого высшей степени, ясно увидели, как чьи‑то нежные, едва заметные даже для меня, крылья осенили голову вознесённого на крест разбойника и любовно затрепетали над ним… А отвратительный меняла уже торопливо хлопотал около неподвижно стоявшего Галилеянина, срывая с него одежду. Свою адскую работу он пересыпал гнуснейшими ругательствами и насмешками, искоса поглядывая на окружающих, как бы стараясь своим поведением заслужить одобрение толпы. — 33 —
|