|
черта обобщена. Перечислим некоторые описания, собран- ные учеными-этнографами: черт - это черный человек в шерсти. Он, как человек, но волосатый, косматый. Шерсть его лохматая, черная или белая. У него руки волосатые, мохнатые. Сам он черный. Вид наподобие человека, только глаза красные. Такие сообщения, как то, что черт - это смерч на дороге или заяц, пробежавший путь, естественно, через сито наложения не пройдут. Продолжим перекрестный допрос, поставим в очной ставке сведения жителей двадцатого века и людей дав- ным-давно отживших, но оставивших нам в наследство неисчерпаемое языковое богатство. Это разговорный язык, поговорки, пословицы, мифы, сказки - фольклор. Это кончики нитей, уводящие в тысячелетия. Словесные обороты, достаточно частые для того, чтобы Владимир Даль включил их в сборник пословиц русского народа гла- сят: "все черти одной шерсти", "тот же шут, да в иной шерсти", "во что черт не нарядится, а бесом глядит". Ка- таев сообщил: самка вся серая, а на голове рыжие кудри. Сравним с пословицей: тот же,черт в красной шапке. По- смотрим на портрет особи, снятой Паттерсоном в октябре 1967г., на заостренность головы (жировой или костный гребень или направление волос?). Поставим рядом посло- вицы: "все люди, как люди, только черт в колпаке".Или: "с остроголовым не шути, перетянет". О том же говорят его наименования: шиш, шипига.шишок (сравнительно недавно деревенская старушка, увидав у себя на дворе не- понятный беспорядок, воскликяула: "знать шишок приходил!"') .В сказках рада литературной гиперболы за- остренность головы выросла до рогов, умение быстро бегать и совершать длинные прыжки перешло в умение ле- тать - человеческое мифотворчество сложило ряд изве- стных сказочных персонажей. Когда-то человеку долго пришлось бороться с этим пол- учеловеком, полузверем за места обитания, и он, не работающий, а расхищающий, крепко о-сто-черт-ел человеку. Имя его стало ругательным, а фразеологическое клише по типу "черт удес", "черти носят" издавна вросли в разговорную речь, настолько стерлись, .что доискиваться до источниковедческого смысла этого присловья, как буд- то, и не следует. Однако буквального повторения такой ситуации довольно много. Того же Альберта Остмена ночью спящего унес тот самый, многоименный. Врачь-ло- гопед рассказала о своем пациенте, который стал заикаться после того, как на него сзади в горах Кавказа напала огромная обезьяна, пытаясь его унести. В районе северного Урала Володе Пушкареву передали следующее. Пропала — 151 —
|