Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Наступало утро, и, незадолго до восхода солнца, мы должны были передать посох и барабан в последний раз. Каждый мог сказать несколько слов о том, что он пережил, и о впечатлениях прошедшей ночи. Речь Вальтера Хьюстона Кларка была неве­роятно длинной и очень эмоциональной. Он выразил свою глу­бочайшую признательность своим индейским друзьям за про­явленное великодушие и разделенную с нами прекрасную цере­монию. Вальтер особенно подчеркнул тот факт, что индейцы приняли нас, несмотря на все то, что мы, т.е. белые, с ними сде­лали, — захватывали и крали их земли, убивали их братьев, на­силовали женщин, убивали бизонов. В какой-то момент он об­ратился ко мне — не помню точно, в каком именно контексте: «Стен, который находится так далеко от своей родной страны — Чехословакии».

Как только Вальтер произнес слово «Чехословакия», тот че­ловек, что всю ночь был возмущен нашим присутствием, вдруг странным образом разволновался. Он вскочил, пересек вигвам и, рухнув на землю передо мной, положил голову мне на колени и заплакал. Примерно минут через двенадцать он успокоился настолько, что смог говорить. Он объяснил, что еще вечером вос­принимал нас всех как «бледнолицых» и, следовательно, врагов индейцев. Но после того, что сказал Вальтер, он осознал, что, будучи родом из Чехословакии, я не мог иметь никакого отно­шения к трагедии его народа, поскольку чехи не принимали ка­кого-либо заметного участия в завоевании Дикого Запада. Он ненавидел меня во время священной церемонии безо всякого на то оправдания.

Он казался убитым горем и опустошенным. После такого за­явления некоторое время воцарилось молчание, и по этому че­ловеку было видно, что он переживает сильную внутреннюю борьбу — ясно, что он собирается сказать что-то еще. Наконец, он нашел в себе силы поделиться с нами окончанием своей ис­тории. Во время Второй мировой войны он был призван в Воен­но-воздушные силы США и за несколько дней до конца войны лично принимал участие в совершенно ненужном воздушном рейде на чешский город Пльзень, всемирно известный благода­ря своему пиву и заводами по производству автомобилей «Шко­да». Дело было не только в том, что его ненависть ко мне была совершенно неоправданной, но и в том, что наши роли поменя­лись, теперь он был преступником, а я — жертвой. Он вторгся в мою страну и убивал моих братьев — этого он не смог вынести. Он вернулся ко мне, и, продолжая меня обнимать, стал просить у меня прощения.