|
Мы уже отмечали, что слова, использующиеся для обозначения ума и опыта в древнегреческом и других языках, происходят от метафор для тех же текучих и сливающихся свойств воды, ветра и огня, которые всегда оставались источниками для наших «современных» феноменологии сознания. Эти природные явления вездесущи, и их невозможно ограничить, точно так же, как поток непосредственного опыта у Джемса. Постоянно меняющиеся, текучие и преобразующиеся, они принимают форму окружающей среды и, в Census Communis 301 свою очередь, уподобляют ее себе. Отсутствие сколько-либо явного разграничения между опытом и физической метафорой означает, что это раннее словоупотребление не испытало нашего, возможно, специфически западного отделения автономного сознания от тела и мира. Джулиан Джайнз (Janes, 1976)3 проследил переход многочисленных древнегреческих слов, которые, в конечном счете, стали использоваться исключительно для описания субъективного опыта, от первоначального соотнесения со свойствами физического мира к промежуточной конкретизации в различных органах тела. Эта «локализация функций» очевидно основывалась на метафорическом соответствии между подразумеваемой феноменологией и физиогномическими характеристиками тех или иных органов. Так, thymus, первоначально происходивший от сжигания и дыма листьев тимьяна (thyme) при жертвоприношении, помещался в груди, как центр сильных эмоций и их жгучего жара. Phrenes первоначально относился к воздуху и ветру, но в конце концов оказался в легких, как источник эмоций, распознавания и речи — которые все непосредственно проявляются в изменениях дыхания как внешних признаках переживания. Название kardie, или сердце — орган, который познает и понимает, а также громко бьётся в ситуациях отваги и страха — судя по всему, первоначально относилось к любому быстрому движению — например, дрожанию ветки. Родственный nous — Аристотель использовал этот термин для обозначения ума, как рассудка — первоначально применялся для всего физически проявленного в мире, и потому должен был помещаться в сердце как способность, которая видит, слышит и чувствует. В «Илиаде» nous описывается как жидкость, которая рвется, мчится и подвергается сдерживанию. Я уже высказывал предположение, что движение крови и воздуха в груди становится очевидным источником метафорического резонанса с динамикой потока восприятия в описанной Гибсоном «текучей перспективе» и с мыслью в потоках ее межмодальных синтезов. — 209 —
|