|
Я видел этих людей старыми... как тело 16-летней Сони покрылось морщинами, глаза запали, отвисли щеки, груди как две скорбные слезы свисали к земле, дрожали руки, обернутые дряблой кожей и все тело висело на немощном скелете, готовое упасть и смешаться с землей и полысевший череп с редкими сухими волосенками дрожал и беззубый рот выкривовал невнятные звуки и глаза, покрытые старческой пеленой, выцветшие, блуждали где-то далеко, может, вспоминали, как они купалась в озере Зюраткуль и ее сознание давало ей последнюю галлюцинацию о том, что еще не все кончено. Я видел, как годы согнули тело Василия, сегодня похожего на Ахиллеса в силе, как впали его щеки и ноги как две палки, воткнутые в тазовую кость... в течение минуты у меня было ощущение, будто я в доме престарелых на лужайке среди старческого маразма, изо всех сил пытающегося еще немного еще побыть человеком и в человеческом. Это было похоже на карикатуру на самое сильное стремление человека - стремление к существованию. И затем остался один. Смерть гуляла по поляне мягко и нежно укладывая всех, и видел я, как обострялись носы, и оскал вечно юной девы искажал почерневшие и вздувшиеся тела и уходили темные воды из тел, орошая сухую землю и пир червей и членистоногих обнажал скелеты, и они темнели, лопались, валялись волосы, отделенные от черепов и все сравнивалось с матерью, породившей плоть в жажде рождения новой формы. Это происходило параллельно - диалоги принца с возничим и мои видения. И я понял тотальность и великую разрушающую силу переживаний Сидарты. Если уже есть болезнь, старость и смерть, то никакие вечные стремления к наслаждению, к красоте, жажда изменений своей и чужой жизни, рождение детей, строительство домов-склепов, учеба и труд ради продолжения существования не имеют никакого смысла. Жизнь беззаботно купается в реке смерти - что может сравниться с этой трагедией. Второе переживание больно ударило по моему преподавательскому самолюбию. Я понял, что я сотрясаю воздух, что ничего не происходит. Да, они слушали, но ничего не менялось. Значит - я говорил зря. Не менялось место, из которого они смотрят на жизнь. Авидья, авидья - кричало мое эго - они хотят остаться в невежестве, если не хотят встать на садхану буддизма. Если они лелеют свои желание, страсти, отношения, то всегда останутся в лоне страдания. Но они не хотят освободиться от своих чувственных отношений - значит, ничего не понимают. Возмущение мое кончилось в тот момент, когда я увидел, что я вместе с ними. И что они просто задевают мои значимые струны отношений. Да - коан безупречен, да - истины благородны. Почему я решил, что на этой поляне под ногами я обнаружу килограммовый слиток золота. Откуда во мне гордыня, что я могу преподавать четыре благородные истины и восьмеричный благородный путь. Я могу о них рассказать, как любой европейский преподаватель, может быть - с большим вдохновением, но это не является гарантией понимания. Понять как Будда - значит, выбросить профаническое эго на помойку. Я ведь, в конце концов, и сам не хочу их кардинального изменения. Более того - я хочу, чтобы их эго закалилось и окрепло. Я уже не уверен в правильности интроецирования просвтеления в Эго. Более того - мне кажется это невозможным. Самый большой удав не может проглотить слона. — 111 —
|