Зов бездны

В этом направлении развития мысли очень интересным будет процитировать фрагмент из книги «ЛСД – мой трудный ребенок» создателя ЛСД швейцарского биохимика Хофмана:
«Я разделяю мнение многих моих современников о том, что духовный кризис, охвативший все сферы западного индустриализованного общества, может быть излечен только изменением нашего видения мира. Нам следует перейти от материалистического, дуалистического убеждения, что человек и окружающая среда раздельны, к новому осознанию всеобъемлющей реальности, которая включает в себя воспринимающее "Я", реальности, в которой люди чувствуют свое единство с живой природой и мирозданием. Все, что может способствовать такому фундаментальному изменению в нашем восприятии реальности, должно привлекать к себе пристальное внимание.
На первом месте среди подобных подходов стоят различные методы медитации, и в религиозном и в светском контексте, которые ставят своей целью углубление осознания реальности при помощи мистического опыта. Другим важным, но все еще противоречивым, путем к той же самой цели является использование свойства галюциногенных препаратов изменять сознание. ЛСД находит подобное применение в медицине, помогая пациентам в психоанализе и психотерапии воспринимать свои проблемы в их истинном смысле.
Намеренный вызов мистических переживаний, в частности, при помощи ЛСД и подобных галлюциногенов, по сравнению со спонтанным визионерским опытом, влечет за собой опасности, которые нельзя недооценивать. Практикующие должны принимать во внимание некоторые эффекты этих веществ, а именно их способность влиять на наше сознание, на самую глубинную суть нас самих. История ЛСД на сегодняшний день достаточно демонстрирует катастрофические последствия, которые могут наступить, когда глубина его эффектов недооценивается и это вещество воспринимается как наркотик, который можно принимать ради удовольствия. Неправильное и неуместное использование сделало ЛСД моим трудным ребенком».

Кто-то может мне возразить, что, не смотря ни на что тот же Олодос Хаксли, Тимоти Лири или Карлос Кастанеда дожили до весьма почтенного возраста и это подтверждает не слишком сильную опасность применения наркотиков. На это можно ответить следующим образом.
Во-первых. Все эти люди употребляли преимущественно галлюциногены и психоделики вроде ЛСД, мескалина и псилоцибина. Известно что эта группа наркотиков практически не вызывает физического привыкания человека к ним и не имеет выраженного синдрома абстиненции. Кстати, именно поэтому подобные наркотики достаточно мало распространены в мире. Ведь такие вещества не интересны наркомафии, это для нее плохой товар. Раз нет физического привыкания - значит невозможно четко «посадить человека на иглу» и, следовательно, сформировать устойчивую клиентуру, ежедневно и методично нуждающуюся в своей регулярной дозе. Вот поэтому наркодилеры продвигают в массы героин, кокаин, крэк и прочую смертельно опасную дрянь, от которой у их жертв очень скоро формируется жесточайшая физическая зависимость, и от которой они не смогут отказаться на многие годы, а некоторые и до самой смерти.
Во-вторых. Самая большая опасность галлюциногенов из вышеназванной группы кроется в их способности вызывать у большинства людей мощнейшие психозы и непреодолимые депрессивные состояния, порой даже через много дней после приема наркотика. Подобная полная апатия к жизни, навязчивые состояния необъяснимого экзистенциального ужаса, вереницы кошмарных видений и сонмы угрожающих голосов, подчас приводят к полному подавлению личности и формируют непреодолимую тягу к самоубийству.
Вот как описывает действие препарата ЛСД профессор В.А.Штоль из клиники «Бургхельцли» в Цюрихе который экспериментировал с галлюциногеном в середине двадцатого века. Напомню, что ЛСД впервые синтезировали в 1938 году в Швейцарии и ученые достаточно долго изучали этот препарат, пытаясь найти в нем полезные, медицински применимые свойства. "Вначале мои галлюцинации были элементарно просты: лучи, сноп лучей, дождь, кольца, вихрь, петли, водяные брызги, облака и так далее. Потом галлюцинации стали более сложными: арки, ряды арок, бесконечное море крыш, виды пустынь, горные террасы, мерцающие огни, звездное небо невиданной красоты. Эти сложные картины то и дело перемежались первоначальными элементарными образами... Интересно, что все видения состояли из бесконечного числа повторений одних и тех же элементов: многочисленных искр, кругов, арок, окон, огней и так далее. Ни разу не видел я чего-либо в единственном числе, наоборот, одно и то же все время повторялось в различных сочетаниях... Мои попытки увидеть по своему желанию какой-либо определенный образ чаще всего не удавались. Наоборот, я видел в этом случае нечто противоположное: вместо церкви – небоскреб, вместо горы – пустыню...".