|
Благодаря работам М.Люшера общеизвестно универсальное символическое значение цвета, связанное с подсознательными ассоциациями и свойственное для всех людей, независимо от образовательного уровня, социального положения и национально-культуральных различий (существование подобных универсальных символов близко к представлениям К.Г.Юнга об архетипах). Очевидно, можно проследить универсальное символическое значение и определенных стереотипных телесных ощущений. Поэтому язык тела в основном интернационален, хотя есть у него и определенные культурно-специфические черты. Что представляют собой слова этого языка? Это не что иное, как подсказки подсознания, или сигнальная функция телесных ощущений, их символическое значение. Из них и формируется своеобразный словарь языка тела. Почему подсознание выбирает для своих сообщений именно язык тела, а не зрительных или слуховых образов? Почему именно кинестетическая модальность служит для подсознания инфомационным каналом общения с сознательным «Я»? Дело в том, что в других модальностях образы, продуцируемые подсознанием «в фоновом режиме», блокируются, просто перекрываются сенсорным притоком из внешней среды. В противном случае просто-напросто нарушалась бы адекватность отражения окружающей действительности, вплоть до появления галлюцинаций. (И они также отчасти являются подсознательными посланиями, призванными играть защитную роль в «аварийных» условиях грубых нарушений работы мозга и распада психики. Условием возникновения галлюцинаторной продукции, когда созданные подсознанием образы начинают представляться для сознательного «Я» внешней реальностью, является снижение критики (дисфункция лобных областей коры) в сочетании с крайней степенью функционального разобщения полушарий. Отсюда и гипертрофия критического Супер-Эго при эндогенных психических расстройствах, которая может приводить к депрессивным тенденциям самонаказания, самоагрессии, возникает первоначально как защитный механизм.) Итак, язык тела по своей сути – это продуцируемые подсознанием кинестетические образы, имеющие символическое значение. Почему же это значение порой не воспринимается на сознательном уровне, почему для его интерпретации может потребоваться посторонняя помощь? Тем более, что речь на этом языке, обращенная к нашему сознанию, звучит практически постоянно. Ведь образный компонент нашего психоэмоционального состояния, в том числе и кинестетический, присутствует всегда, по той простой причине, что репродукция или конструирование образов – это основной механизм работы подсознания, механизм правополушарного мышления. В то же время мы часто эти образы не осознаем, по существу – не замечаем. Либо мы просто не обращаем на них внимания, и тогда они попадают в зону временно игнорируемого сенсорного опыта (К.Роджерс), оказываясь как бы на периферии нашего сознания, на грани осознавания (телесный компонент так называемых автоматических мыслей, по А.Беку). Либо мы «активно» их не замечаем в результате действия психологических защит (вытеснения, отрицания), вследствие чего эти образы перемещаются в область опыта искажаемого и игнорируемого. — 103 —
|