Жизни Алкиона

Жизнь VI, Африка, 38 000 до н. э.

Две тысячи лет спустя Алкион была всё ещё в той же самой подрасе, но на сей раз в женском теле и в весьма своеобразной среде. Аравийская империя распространилась по многим направлениям; действительно, за исключением полосы территории атлантов на Западном Побережье, Аравия и Египет фактически разделили между собой африканский континент. Марс продвинул свои завоевания далеко на юг до реки Вaaл и утвердил империю там, куда аравийское население, переполнив свои старые земли, устремлялось непрерывно растущей массой. Работа построения нового государства была весьма благоприятна для нашей группы служителей, и так как они всегда собирались вокруг Марса и Меркури, которые были в воплощении в это время и в этом месте, мы не должны задаваться вопросом, почему некоторые из наших персонажей отсутствовали.

Наш цeнтральный персонаж Алкион была самой старшей дочерью Марса, а его самый старший сын Геракл уже управлял одной из провинций. Меркури, сестра короля, была замужем за Дхрувой, который тогда исполнял обязанности главного священника и министра образования – положение великой силы и важности, определённое Махагуру для Сурьи (который упоминался в нашей предыдущей главе), всё ещё существовало, и хотя священник не выполнял прямых акций в правительстве страны, его власть в определённых делах была высшей. Например, его обязанностью был выбор наследника трона, и этот выбор ни в коем случае не всегда выпадал на самого старшего сына последнего правителя, как будет замечено позже.

Король Марс и его люди быстро построили для себя города и храмы и ввели в новой стране все достижения своей цивилизации так же, как это было сделано в Аравии две тысячи лет назад; но не было найдено возможным арианизировать всё население страны. Жители, с которыми встретились вновь прибывшие, относились к негритянским племенам различного происхождения. За тысячи лет до этого население было чистыми лемурийцами, затем оно значительно смешалось с подрасой рмоахалов и, поскольку страна была когда-то завоевана подрасой тлаватлей, там было небольшое вливание их крови среди вождей. Марс разрешил определённое количество экспериментальных смешанных браков – в действительности, он никогда фактически и не запрещал этого, но его гордые арабы не желали смешиваться с расой, в любом отношении низшей и так радикально отличающейся по цвету. Некоторые из белых низшего класса (для арийца арабы были почти белыми) смело взяли негритянских жён, и среди тех, кто сделал этот эксперимент, мы замечаем Фоси и Сирону, но их дети-мулаты были фактически обособленной расой. Некоторые из них, внешне исключительно привлекательные, были поглощены правящей расой, принеся в неё довольно любопытную новую особенность; некоторые же с другой стороны заключали браки среди негритянского населения и в конечном счёте слились с ним; но большинство, заключая браки между собой, жили, в основном, как отдельное сообщество, с течением времени медленно превращавшееся в нацию, которая приобретала собственную территорию и имела длинную и изменчивую историю, не заинтересовавшую нас, однако. Следует заметить всё же, что арианизация расы, ранее занимавшей эту территорию, не была в этом случае одобрена и рекомендована, как это было в Аравии; хотя один смешанный брак, заключённый в политических целях, имел влияние на жизни некоторых наших основных персонажей, как теперь выяснилось.

Религия негритянского племени была необычной, потому что оно поклонялось таинственному женскому божеству, населявшему, как предполагалось, одну высокую скалу, которая была видна на много миль вокруг; подножие этой скалы было окружено почти непроходимым лесом, в котором жили (что достаточно естественно) все виды ужасных демонов, но никакой более определённой информации не было, поскольку никто из негров не осмеливался ступить на тёмные и мрачные поляны. Несколько раз смелые охотники доходили до края лесистой местности, но они никогда не возвращались; предполагалось, что только главный жрец божества мог когда-либо достигать скалы в безопасности, следуя по скрытому пути, знание которого было одной из его самых больших тайн. Даже он должен был приходить только в установленное время, чтобы сделать специальное пожертвование; подразумевалось, что, если бы он был не в состоянии выдержать его ужасную обязанность или пошёл бы без подношения, его собственная жизнь была бы штрафом. В ночь полнолуния он должен был появляться перед своим страшным божеством в сопровождении молодого красивого человека, только что достигшего совершеннолетия, который был предназначен для сомнительной чести брака с богиней. Что происходило потом, никто не знал, потому что уста главного жреца были запечатаны ужасной присягой; но каждый месяц он возвращался один в состоянии панического страха, и никто больше никогда не слыхал ни об одном из женихов.

Ходили слухи, что много лет назад трое отважных молодых людей смелого и скептического духа, друзья выбранного в этот раз супруга, бесстрашно последовали за жрецом и жертвой, тайно, на расстоянии. Двое из них, как говорили, возвратились: один – невнятно говорящий сумасшедший, живший ещё много лет; другой – немощный человек с больными нервами, который умер через несколько дней. История, которую рассказал этот оставшийся в живых, была достаточно ужасной. Трое безрассудных молодых людей шли за жрецом и их другом через лес, слыша и видя то, что пугало их, но не отставая, пока жрец и их друг не пришли к подножию скалы. Тогда, по словам трясущегося рассказчика, те двое поднялись несколько выше к своего рода естественной платформе, позади которой была пропасть, изогнутая в форме подковы – он же наблюдал снизу, оставаясь в тени дерева, при этом свет полной луны падал на платформу так, что каждый объект на ней был ясно виден.

Жрец начал странно, не по-человечески, петь или взывать; внезапно после того, как он пропел, в скале открылась большая щель, и выбежала орда демонов – существ, похожих на примитивных людей или огромных обезьян, но так или иначе, неопределённо искажённых и ужасных, полных адской ненависти, отчаяния и желания мести. Эти ужасные существа окружили жреца и жертву, и казалось, были готовы прыгнуть на них и разорвать их; но жрец остановил их властным жестом и возобновил своё пение. Внезапно в обширном дверном проёме, который так загадочно возник на поверхности утеса, появилась огромная голая женская форма, при виде которой жрец и его компаньон упали ниц, в то время как демоны танцевали вокруг них со странным жестоким ликованием. Свидетель, охваченный благоговейным страхом, описал фигуру богини намного более высокой, чем человеческая, и всё же отличавшейся какой-то жуткой тёмной красотой, которой не могло быть на земле; и он неистово утверждал, что из всего ужаса его худшей особенностью было то, что, в то время как он был крайне поражён страхом, как никогда прежде, он был в то же самое время неодолимо прельщён, так что его члены абсолютно отказались ему повиноваться, он полз к ногам той ужасной фигуры, очень хорошо зная, что раскрыть себя означало для него кое-что намного худшее, чем смерть.

Теперь жрец и жених встали на ноги, и ужасная, но очаровательная улыбка появилась на лице гигантской фигуры, она протянула свою руку к обречённому человеку, поскольку он медленно двигался к ней, как если бы был в трансе. Как только он оказался в пределах её досягаемости, она наклонилась вперёд и легко подняла его руками, как большой сильный человек мог бы поднять котёнка, повернулась, неся его, и исчезла в темноте. Демоны шумно помчались вслед за ней, и внезапно скала снова стала глухой стеной в ярком лунном свете, а жрец сошел вниз с платформы, пошатываясь, как пьяный. Он был слишком переполнен собственным безумным страхом, чтобы заметить наблюдателей, хотя и прошёл вблизи от них; и тогда они последовали за ним, в его диком обратном беге через незнакомый лес. Но как только они потеряли его из виду в темноте, так потеряли и путь тоже, и попали, очевидно, в бездонную топь, из которой удалось выбраться только двоим из них, и это оказалось самой большой трудностью и потребовало самых утомительных усилий. Когда они уже были около края леса, таким образом, так или иначе оставшись в живых, и так или иначе возвращаясь домой, тогда тот, кто мог говорить, сказал, что было бы лучше для них, если бы они тоже утонули в трясине. А когда главный жрец услышал эту историю, он улыбнулся страшной улыбкой и сказал, что тот, кто суёт нос в тайны богини, не может надеяться уйти от её мести.

Это было традицией племени, и можно легко предположить, как такой рассказ затронул бы ум толпы суеверных дикарей. Их мрачный культ был окружён такой тайной, которая существовала в течение долгого времени, так что новая правящая раса не узнала что-либо определённое из этого. Поскольку негры кланялись любой скале всякий раз, когда они замечали её, сначала предполагалось, что они поклонялись и этой, как трону или символу некоего божества. Но существование предполагаемой богини и жертв, периодически предлагаемых ей, оставалось неизвестным. Путь, через который это стало известно, и всё, что последовало за открытием, появятся, поскольку мы продолжаем нашу историю.

Чтобы всё это понять, мы должны сначала описать другую сторону этого отвратительного культа — льготы, которые его люди, как предполагалось, получали от их богини беспорядочной полиандрии взамен тяжёлых жертвоприношений, подносимых ей. Странным и ужасным пунктом в неприятном впечатлении, которое она производила на человека вне её духовенства, который утверждал, что видел её, была мрачная сила непреодолимой привлекательности, очевидно, магнетическая в её характере. Утверждалось, что она была в состоянии присудить своим почитателям эту силу, которой жрец обладал как её служитель, а они могли даровать её другим по желанию – после рассмотрения, конечно! Это могло использоваться в мелком масштабе в делах ежедневной жизни или в крупном масштабе в государственных делах; этим бравый молодой человек мог заставить привязаться к нему леди его выбора, торговец мог влиять на ум клиента так, чтобы получать свою собственную цену за его товары, или человек, втянутый в бой с другим, мог безопасно направить его на другого врага. Сила может быть описана как гипнотическое управление общением, и её средствами, без сомнения, жрецы умудрялись значительно себя обогащать.

Марс и Дхрува решили в любом случае не вмешиваться в религию негров – чтобы дать им возможность просто услышать правду, не усиливая оппозицию тем, что могло бы каким-либо способом вызвать их внимание. Их общий план исходил из идеи примирения по всем направлениям, и хотя они настояли на своём достаточно сильном правительстве, они сдерживали всю действительную мощь собственного правления; они оставили негритянских вождей и жрецов в большом количестве из-за их показного великолепия, поскольку они того желали. Их вождь в это время не был ни одним из наших персонажей, но его два сына появляются в нашем списке как Маркаб и Скорпион; когда второй из них был ещё мальчиком, внимание завоевателей было привлечено к этому любопытному религиозному гипнозу. Старый вождь надеялся, что его самый старший сын Маркаб преуспеет на таком же посту в государстве, какой предоставили ему, и с целью упрочения его положения порекомендовал ему искать жену среди правящей расы. Он даже предложил Марсу, что это была бы подходящая договоренность, если бы Маркаб мог жениться на Алкион, которая была тогда красивой девушкой четырнадцати лет; но Марс отклонил это бесхитростное предложение, и Маркаб утешил себя привязанностью Абель, симпатичной девушки более низкого класса из арабов. От этого брака политической целесообразности был рождён Поллукс, который позднее создал большую проблему.

С незаурядным представлением о путях своей семьи к власти, пролегающих в пределах его возможностей, старый вождь заключил сделку с главным жрецом (у которого, как оказалось, не было детей) в том, что его собственный второй сын Скорпион должен преуспеть в этой важной деятельности; и, таким образом, мальчик сразу же приступил к необходимому обучению. У молодого Скорпиона так же, как и у его старшего брата, были проекты по поводу прекрасной Алкион; и хотя он прекрасно знал, что никогда не сможет легитимно добиться её руки, он думал, что он смог бы заполучить её при помощи специфических сил, которыми он учился пользоваться. Придя к такому решению, он умудрился оказаться на её пути и практиковать своё грязное искусство обольщения в отношении её — не без некоторого эффекта, поскольку она обнаружила себя постоянно думающей о нём со смешанным чувством отвращения и непостижимого влечения. Алкион рассказала о нём своему кузену и приятелю Сириусу, который держал себя как её рыцарь и адъютант; в то же время она думала, что должно же быть что-то хорошее в человеке, если эта привлекательность проявляется.

Всё же её милосердие было вымученным, что подтвердилось его некоторыми действиями несколько дней спустя. Встретив её однажды в безлюдной части большого сада около дворца, он полностью развернул свою почти приобретённую гипнотическую силу и попытался заставить её подчиниться его объятиям. Внутри неё начали шевелиться ранее неизвестные чувства; хотя у неё был сильный повод для гнева и сопротивления, она всё же не могла сдвинуться с места, и так или иначе, но была половина её, которая не хотела уходить. К счастью преданный Сириус (отвлечённый некоторой работой, которую он должен был сделать для своего отца), думая о ней, прибыл, мчась так же, как Скорпион, с жаждой, пылающей в его глазах, и собираясь стиснуть её в своих объятиях. Сириус, швырнув его на землю, резко повернулся к Алкион, чтобы выяснить, как она могла позволить такому существу подойти к ней. Она сбивчиво объяснила ему, как она сильно ненавидела его и всё же чувствовала себя безвольной, чтобы уйти из-под его взгляда; как некое странное и ненавистное колдовство настроило одну её половину враждебно против другой её половины, и как его горящие глаза так или иначе пачкали её и заставили саму её душу чувствовать себя грязной. Сириус, выслушав и возмутившись, бросился в погоню за злодеем, который с проклятиями убегал прочь; последний, видя, как был опасен гнев, направленный против него, прыгнул в реку, которая протекала через сад, и, таким образом, убежал в этот раз, переплыв на другую сторону; тогда как Сириус, объяснив решительно и точно беглецу в воде, какие именно неприятные вещи он сделал бы ему, если бы он когда-либо изловил его за нарушение границы вновь, возвратился, чтобы успокоить Алкион.

Они исчерпывающе обсудили вопрос, и так как вообще ничего не знали о гипнозе, они пришли к выводу, что это, должно быть, некая ужасная местная магия; а Сириус быстро рассказал о проблеме Алкион своей матери Меркури, которая была сведуща в таких делах. Она выслушала их историю, симпатизируя их негодованию, и успокоила их, сказав, что знала об этом виде магии давно, и что власть глаза, поскольку она так назвала это, может использоваться как для хорошего, так и для плохого; и хотя священники Света используют это, но в меру, не считая достойным лишать человека его воли даже в благородных целях. И она передала Алкион священное слово, повторением которого можно было предотвратить такое заклинание, если когда-либо Скорпион захочет попробовать его снова; но Сириус спокойно заметил, что он не думает, что Скорпион попробует его снова; но что, если он сделает это, то он, Сириус, лично проявит внимание к нему таким способом, который не позволит ему больше делать эти заклинания в этом воплощении. Меркури загадочно улыбнулась и отослала вполне успокоенных детей. Сириус был пока прав, поскольку Скорпион выучил свой урок и не делал дальнейших прямых попыток в отношении Алкион. Несколько лет спустя он женился на Геспер, девушке его собственной расы, и теперь стал главным жрецом, как и предвидел его проницательный отец.

Это был первый случай, который привлёк внимание правящей расы к необычным полномочиям, связанным с негритянским культом, но предмет не был серьёзно оценен. Достаточно странно, что нечто подобное повторилось в той же самой семье двадцать лет спустя, а это вызвало дальнейшие события, которые привели к полной ликвидации целого неправедного бизнеса и крушению непристойного культа, который надолго проклял страну.

Как и должно было случиться, Сириус и Алкион должным образом поженились, и как будет замечено изучающими перевоплощение, Мицар стал их самым старшим сыном, а Электра их самой старшей дочерью, и что все они должны быть соединены силой привязанности намного большей, чем обычно. Другие дети следовали один за другим, все они персонажи известные и любимые в их предыдущих и более поздних жизнях, дорогие и теперь, как тогда, хотя некоторые достигли Другого Берега и получили высшие должности среди Тех, кто управляет миром. Как было упомянуто, Маркаб, негритянский вождь, женился на Абель; у него было четыре ребёнка-мулата, два мальчика: Поллукс и Трипос, снова братья, как они и были две тысячи лет назад в Аравии, и с почти такими же взаимоотношениями; и две девочки, Аластор и Сетус, менее грубые во всяком случае, чем их мужские воплощения.

Электра с детских лет была известна по всей стране из-за её поразительной красоты; и Поллукс, будучи фактически тем же, чем он был в Аравии, едва сдерживал огонь желания обладать ею для себя. Как самый старший сын вождя, он имел привычку захватывать то, чего когда-либо хотел, таким образом, он думал, что и в этом случае он должен только пожелать; и был очень удивлён и раздражён, когда нашёл свой иск вежливо, но весьма определённо отклонённым. Он был более, чем удивлён, и поскольку он походил на испорченного ребёнка, не могущего даже представить, чтобы ему противоречили, он сделался фактически больным из-за неисполненного желания. Маркаб, действительно любивший своего старшего сына и не видевший настоящего смысла его положения в его самых скандальных свойствах характера, никогда не забывал того, что Марс и Алкион отклонили его собственное предложение брака с последней, во всяком случае меньше, чем Скорпион забыл свой горький опыт от кулаков Сириуса. Поэтому эти важные персоны, ударив по рукам, решили, что нельзя оставлять Поллукса страдающим от любви, но для него необходимо похитить Электру, чтобы таким образом не только освободить его от боли, но и окупить одновременно всё старое, удовлетворив их так долго тлеющую ненависть.

Они выбрали для своего низкого заговора время, когда Сириус и Алкион были в другом городе в течение дня или двух в связи с текущими священническими делами. Поддельным письмом, якобы от подруги, они легко выманили ничего не подозревающую Электру из дома; тогда Скорпион встретил её так же, как он когда-то встретил её мать, но с использованием силы, умноженной годами практики, и сразу определил ей желание сопровождать его к дому Маркаба. Она никогда не слышала о его попытке схватить её мать, но он был человеком, которого она инстинктивно не любила и скорее боялась; всё же она впоследствии объявила, что у неё не было никакого выбора, кроме как пойти с ним — что (так же, как и у матери) одна половина её требовала, чтобы пойти, в то время как другая половина сильно возражала. И она согласилась идти, и когда они шли, Скорпион использовал всё его искусство, чтобы усилить свою власть над её желанием, взяв в руку определённый талисман, который он носил, и посредством его призвал свою ужасную богиню, чтобы она послала свою силу через него, и получил в ответ сильное излияние запаха мускуса, который всегда был признаком её внимания и одобрения.

Электра послушно следовала за ним к дому Маркаба, и там, чтобы сделать более надёжным её абсолютное подчинение, он дал ей зелье, известное многим племенам, часть которого составляют мерзкие секретные яды, имеющие эффект ослабления воли и ослабления и, в конечном счете, разрушения памяти. Сделав это, он благополучно запер её в одной из комнат и пошёл, чтобы сказать Поллуксу, лежащему больным в лихорадке от его неисполненных желаний. Новость дяди произвела временное излечение; он торопливо поднялся и начал продуманно украшать себя с целью произвести благоприятное впечатление на свою жертву. Но когда, закончив своё переодевание, он быстро спустился к комнате приёма, где он готовился найти ждущую его любовь, дверь оказалась открытой, а птичка – улетела! Это было действительно потрясающим сюрпризом для всех трёх злодеев, поскольку они хорошо знали, что одно только зелье, не говоря уже о гипнозе, лишало жертву любой возможности уйти самостоятельно; она, должно быть, была унесена, но кем? Они почувствовали нечто ужасное, для них это отдавало сверхъестественным; и даже если было некоторое разумное объяснение, дела всё равно были плохи, поскольку это вело к раскрытию их подлости и к страшной мести со стороны оскорблённых арабов.

Покинув на время перепуганных заговорщиков, мы сейчас точно объясним, что случилось. Одним из слуг вождя Маркаба был наш старый знакомый Борей; он видел Алкион несколько раз и, почувствовав сильное восхищение ею, начал интересоваться религией Света и тайно принял её. Он многое знал о развращённости своего хозяина и отвратительного Скорпиона; и когда он увидел, что последний привёл молодую Электру в этот позорный дом, стал подозревать, что готовится некая невообразимая низость. Мельком увидев её лицо, он понял, что она была под тем, что он назовёт магическим влиянием, и он тут же решил спасти дочь Алкион от этого адского заговора, который был соткан вокруг неё. Как только Скорпион пошёл в комнату Поллукса, Борей открыл запертую дверь и вошёл к Электре, которая повернула к нему бледное и непонимающее лицо, чтобы приветствовать его появление.

"Леди", – сказал он искренне и с уважением, – “я – Ваш друг, и я пришёл, чтобы спасти Вас от злых людей; я прошу Вас немедленно возвратиться в Ваш дом со мной”. Но она не могла ясно понять его; она только ответила: “Как я могу пойти? Он приказал мне ждать его здесь”.
Не было никакого времени для аргументации; прося прощения, он поднял её и на руках быстро перенёс в сад и затем окольным путем через какие-то надворные постройки к воротам.